То ли была эта чашка кофе, то ли нет – но известно, что Сталин особо выделял строительство Кольцевой линии и ездил по новым станциям, осматривал отделку. В одну из таких поездок Лазарь Каганович, согласно легенде, наглядно убеждал его в безопасности дверей, засовывая в створки руки и голову. Возможно, о безопасности дверей могли бы лучше рассказать их конструкторы, но разработчики первых проектов метро были арестованы еще до пуска первых станций. Их отправили на Соловки, где, как говорили, лагерные охранники принялись уничтожать чаек, крачек и гагар – боялись, кто-нибудь отправит с ними врагу донесение с секретными схемами метро. Затем этих инженеров перебросили на Беломорканал, исключая тех, кого стараниями Кагановича вернули в Москву строить метро.
Образ Сталина как главного вдохновителя строителей фигурировал и в других легендах. Будто бы он лично утверждал окончательный проект гостиницы «Москва», представленный Щусевым, и именно это обстоятельство стало причиной заметной асимметрии главного фасада здания. Сталину дали проект фасада с двумя вариантами оформления, которые были совмещены в одном чертеже и разделялись осью симметрии. Сталин поставил свою подпись посредине: уточнить, что он имел в виду, никто из проектировщиков не решился, и Щусев реализовал в одном фасаде оба варианта оформления.
Еще одна похожая история. Когда московские высотки только строились, они напоминали контуры ньюйоркских небоскребов, поскольку планировались с плоскими крышами. Говорят, Сталин, проезжая мимо строившегося здания МИДа на Смоленской, по пути на Ближнюю дачу, вдруг сказал: «Вижу здесь шпиль». Видимо, у него в сознании запечатлелся образ кремлевской башни, из ворот которой он выехал. Пришлось вносить изменение в планировку пяти верхних этажей здания.
Старший брат
Возвращаясь к сталинскому визиту на «Площадь Революции» и его словам («Как живые!»), скажу, что такая реакция для вождя весьма характерная, он не раз проявлял подобную, так сказать, непосредственность. Кинорежиссер Григорий Козинцев вспоминал, как показывал в Кремле «Юность Максима», вслушиваясь в его реплики себе под нос – то одобрительные, то, напротив, возмущенные. Он не сразу понял, что «и гнев и похвалы не имели отношения к качеству фильма… Сталин смотрел картину не как художественное произведение, а как действительные события, дела, совершавшиеся на его глазах». А зрители попроще и вовсе поверили в существование героя картины и на улице обращались к сыгравшему его Борису Чиркову как к живому Максиму. Перед первыми выборами в Верховный Совет СССР, прошедшими в декабре 1937 года, на Ленфильм пришла бумага с решением