Послы Бактрии, Парфии, вассалы шумно покидают дворцовую площадь. Пройдя по короткой церемониальной улице Кангхи вниз по крутому глинобитному склону, у башен второй крепостной стены сотни людей расходятся прочь в разные стороны. На опустевшей площади у стен цитадели-дворца остаются не более шести сотен мужей. Послы усуней хохочут. Самый влиятельный из них, рыжеволосый до красноты, муж широкоплечий, крепкого сложения при росте среднем, во весь голос отвечает на высказанные обиды:
– Парны и Бактрия проглотили оскорбления? Нет-нет, и не надейся! Усуни молча не покинут Кангхи. Преступник, не видим мы твоего лица, но прекрасно знаем имя твоё. То, что ты убил соправителя в священный праздничный день пришествия нового года, усуней не тревожит. Можем понять захват власти. Всяк из нас стремится откусить ему понравившееся. Но вот только не всякому из нас дано проглотить откушенное. А рассчитал ли ты, отсекатель-голов, свои силы? Кусок уж очень большой откусил. Подумал ли ты о последствиях убийства, прежде чем посягать на правление? Ждёт тебя кровная месть от сынов убиенного. Надеюсь, с ними ты не справишься.
Оценили твою дерзость, когда ты равнял возгордившуюся Парфию с дахами. Забывают парны долг перед апасиаками29. Справедливые слова сложил. Здесь, честно признаю, ты разум имеешь. Правильное время ты подобрал для поруганий! Парны сейчас заняты борьбой с сирийскими и гирканскими явану, и потому тебе от парнов не воздастся. А ведь со стороны твоим людям с умом недалёким будет казаться, что ты одними только словами запугал парфян. Дерзостью личной добыл гордость для родов. За такое в храброго мудреца тебя глупцы и произведут.
Посол усуней показывает уважительно обеими руками в сторону удаляющихся парнов. Качает им вслед восхищённо седой головой. Проводив парфян, смотрит туда, где ещё недавно стояли послы-эллины. В пустоту отправляет речь:
– Про Бактрию красиво пропел памятные слова. С тем, что ты помянул Бактрию, как и про давние уложения предков, усуни согласны. Бактрия процветает, обживает владения, строит на реках каналы, шахты прорубает за лазуритом и рубином в горах, явану не до твоих грозных оскорблений. Не пойдут войной на Кангюй. Оскорбления, им нанесённые, ты не оплатишь. И вновь ты храбрец в глазах легковерных глупцов. Твои вассалы нас не интересуют, то личные дела твои. Верное, они действительно мерзкие люди, раз так ты о них прилюдно отозвался.
Посол получает одобрительную поддержку от прочих посланников союзных племён усуней. Выставляет открытые ладони к катафракту. Высоко поднимает подбородок с накладной, в завитках, просмолённой бородой. Продолжает крайне презрительно-насмешливым тоном:
– Сквернословящий сопляк, зачем ты говорил про нас? Разве ты не мог остановиться в поношениях на врагах? Для чего ты покрасил золотой шлем правителя в чёрный цвет? Это же шлем твоего отца? О! Я догадался! – Посол