Вышел дирижер в строгом черном фраке. Поклонился залу, повернулся к оркестру, поздоровался с оркестрантами и воздел обе руки, как орел, готовый взлететь. Зал притих. Дирижер взмахнул руками-крыльями, и полились мрачные звуки органа.
До этого момента Митя и Степа не замечали органиста, который сидел отдельно от оркестра, слева на возвышении. Перед ним переливался разноцветными лампочками таинственный пульт. И наши студенты, которые, кстати, учились на четвертом курсе по дисциплине «автоматизация производства», сразу оценили и инструмент, и дистанционное управление.
Оркестр вступил тревожно, смятение нарастало, в зале повисла неясность и опасение. Валторны, как вестники катастрофы, протрубили тревогу. Трубы воззвали из хаоса, из ада. Струнные постарались смягчить ощущение вселенского ужаса, который нагнетал рокочущий орган. Облака музыки громоздились, превращались в черные тучи.
Митя со Степой притихли и съежились, пораженные мощью композиции.
Потом запели скрипки, да так жалобно и прекрасно, что студенты, до того не склонные к сентиментальности и предпочитающие тяжелый рок всем другим музыкальным жанрам, зажмурились, готовые расплакаться. Скрипки принесли с собой стремительный вихрь, они несли дурную весть, но не было понятно, откуда нагрянет беда. Даже орган стал рокотать испуганно и приглушенно. Под покровом тьмы стал подкрадываться обман. Литавры отметили границу мрака, как будто за ним воздвигалась новая ступень неверия.
Снова нежно вступили скрипки. Еще не улеглось смятение. Трубы, неубежденные, недоверчивые, уговаривали сами себя: может быть, все неправда? Резко ударили тарелки: нет, обман! Точно, обман!
Запел кларнет. Робко, с жалобной надеждой. Как цветок раскрывается после дождя. Грустный, обманутый холодным ливнем цветок. Оркестр поддержал – не все потеряно. Альты и виолончели повторяют, опять вдыхают жизнь в характерную партию, которую приятели уловили в первой части произведения. И вновь кларнет, озираясь, на ощупь, будто незрячий, вытянув перед собой руки, вступает на прелестный луг, где поют райские птицы – альты и скрипки.
Струнные, повинуясь властному жесту дирижера, доказывают: да, не все потеряно. Счастье есть, оно рядом, стоит только протянуть руку! Флейта успокаивает, ласкает, призывает к безмятежности. Вступает весь оркестр – мощно, торжествующе: есть любовь, есть радость! Но литавры предупреждают, призывают к бдительности. Где-то затаилась новая беда!
Да, верно, скрипки меняют тональность, появляется диссонанс. Тромбоны подсказывают, что на горизонте снова формируются грозовые тучи. Звучит знакомая партия; студенты понимают, что она относится к конкретному образу, ранимому и нежному.
Мрачно утихают трубы, ворчат, словно прислушиваясь. Слышна неуверенная свирель, но она растеряна и встревожена. Снова беда, несчастье!
Повторяется фрагмент основной партии, но сколько