Я зря это сделал. Видимо, затронул такую глубину его самолюбия, что он набросился на меня в суде. Это был удар неизвестно откуда, из тёмной стороны жизни, которой я был противен, прямо в мою открытую грудь. Еле растащили.
Я понял, что на этом он не остановится. Шкурой чувствовал скорую месть его сторонников.
Наш офис – в чудесном доме с колоннами, усадьбе, когда-то до революции умыкнутой у представителя тогдашнего среднего класса, и в суматохе приватизации отвоёванной где-то в верхах нашим почётным председателем Совета. Милая сердцу старинная усадьба, построенная по «индивидуальному заказу», по законам видеоэкологии, о которой строители тогда не подозревали.
Вижу себя в кабинете с отрадно расставленными шкафами и систематизированными мной по нашему направлению книгами, журналами по разным странам и в целом по планете. Намоленная временем обстановка, чувство достигнутого уюта странно вызывали скуку. Словно знал, что закончу жизнь в этих, таких знакомых, стенах. До сонливости предавался камланию, искал в своём деле удовлетворяющий меня выход. Мучительно искал стратегию. Сотрудники думали, что я руковожу ими из глубин готовых стратегических замыслов.
Понедельник – день летучки. Сослуживцы занимаются неизвестно чем, встрепенувшись, когда заглядывает шеф.
Хотя я научился быть сдержанным, но внутри такой же, как в молодости. Обычно стыжусь, когда рядом вкалывают ради меня. Например, сижу у зубного врача в кресле, виноватый и готовый подставиться. А ведь заплатил нормально – «зелёными», и суетиться должен он. Деньги не помогают уравновесить мою совесть. Откуда этот стыд? Отчего чувствую себя виноватым перед теми, кто делает дело? Особенно дело обслуживания меня? Наверное, это какая-то метафизическая вина, хранящаяся в подсознании, с детства.
Но перед своими сотрудниками меняюсь, здесь я сам работаю и отвечаю за всё, а они ни за что. Так что надобность вилять отпадает. Правда, остаточные явления зависимости наличествуют. Они же во мне чувствуют добряка, и потому не боятся.
Кажется, мои коллеги не чувствуют никакой вины. В стороне от всего. Вижу их повёрнутыми ко мне лишь одной стороной – скукой обязанностей, отчего-то не вдохновляемых целями и творческими возможностями. Неужели этого не внушить?
Пытаюсь оживить нашу неповоротливую махину, чувствуя себя проповедником в диком племени не верящих ни во что.
– Ни одна работа не удовлетворяет, если не ищешь в ней разгадки своей судьбы. Тем более, на работе по принуждению. Конфуций говорил: найди в работе свою душу, и труд исчезнет. Что-то вроде.
Они не поняли.
– Хотел сказать: когда ставишь высокую цель, то деньги приходят сами. А не наоборот.
Мои сослуживцы набраны случайно, на небольшую зарплату общественной организации, из Фонда занятости, по «резюме» из интернета, по рекомендации знакомых. Это те, без достаточной или востребованной квалификации, кому некуда идти из-за отсутствия