Более того, находясь в Москве, Раковский посетил Мельгунова в застенке ВЧК.[268] В результате всех этих демаршей видный русский историк был освобожден.
Сохранилась любопытная телеграмма Радека Мануильскому и Раковскому, в скупых официальных строках которой явно звучит недовольство «либерализмом» сотоварища по партии: «В комиссариат иностранных дел обратился дипломатический курьер украинского правительства со списком лиц, о выезде которых в Киев хлопочет украинское правительство. На списке заметка Раковского, что он просит оказать содействие. Спрашиваю, означало ли это, что Раковский обязался требовать от нас выпуска этих лиц без проверки их происхождения из украинских губерний. Мы до этого времени не давали разрешения. Отступлю от принятых решений только в случае, если Раковский определенно обязался. Прошу немедленного ответа».[269]
26 сентября, 3 и 7 октября состоялись новые пленарные заседания делегаций, участвовавших в переговорах. Проходили они в крайне сложной обстановке. Обе стороны фактически отказались от взаимных уступок, которые были сделаны ранее. Шелухин выступал с острыми заявлениями о нарушениях Россией условий соглашения от 12 июня, главным образом в связи со статусом украинцев в России, выдвинул требование ввести особый режим для тех районов РСФСР, по поводу которых выдвигала претензии Украина. Был заявлен протест против антиукраинской кампании в советской прессе.
Раковский выступал с обширными речами, опровергая все обвинения. Он вынужден был лицемерить, считая безосновательным протест против «сочувственных статей» рабочему и крестьянскому движению Украины в центральных газетах РСФСР. Он заявил: «У нас арестовывают не за взгляды, а только за контрреволюционную деятельность».[270] Эти слова были с негодованием встречены присутствовавшими журналистами. С их скамей послышались выкрики: «Ложь!», «Ложь!».[271]
На заседании 7 октября Раковскому было предъявлено обвинение, что делегация проводит в Украине вербовку в Красную армию, и он по существу дела согласился с этим.[272] Более того, в архиве обнаружен документ – телеграмма, направленная 14 сентября Раковским С. И. Аралову, заведующему оперативным отделом Наркомвоенмора: «Не встречаются ли препятствия для временной задержки (здесь, видимо, какая-то телеграфная путаница. – Авт.) по приему записывающихся у нас инструкторов и унтер-офицеров Красной армии?»[273]
Если раньше Раковский выражал оптимизм и даже некоторую эйфорию по поводу перспектив замирения с Украиной,