Вуаль минувших тысяч лет…
Что перед ними все волненья?
Ведь наша жизнь – один лишь миг,
Одно лишь тайное мгновенье,
Неясное для нас самих!
Всё движется: плывут Созвездья,
Куда-то вдаль грядущих лет,
Над сказочной Земною твердью
Свой разливая мягкий свет.
А я в сей жизни путник странный –
Куда спешу, к чему стремлюсь?
О, как понять Мир Богом данный?
Пытаюсь! Мучаюсь! Дивлюсь!
Кто я среди веков бессчётных,
Небес таинственных глубин?
На сердце грустно отчего-то,
Не оттого ли, что один –
Один гляжу я дивной ночью,
На сказочный Небесный свод,
И душу рвёт тоска мне в клочья,
Который день, который год!
В мерцанье звёзд и в дымке вечной
Плывёт манящий Млечный Путь,
А звёзд уж догорают свечки…
Рассвет. А мне всё не уснуть!
Не потому ль, что незаметно
Земная твердь меняет вид,
Не потому ли, что с Рассветом
Приходят мысли о Любви!
Любовь! В прекрасном этом слове
Судьба миров заключена!
Любовь! В Божественном покрове
Всегда нуждается она!
О, как она хрупка, ранима,
Как бескорыстна и чиста!
Она приходит к нам незримо,
Как лучезарная мечта!
Я знаю, волею Небесной,
Соединяются сердца,
Чтоб проза превращалась в песню
Под сенью Божьего венца!
Теремрин подошёл к машине, открыл дверцу и достал блокнотик. При тусклом салонном свете стал записывать то, что родилось в эту чудную ночь. Писал, почти без правки, писал, не слыша ничего вокруг. Дверца не была закрыта, и он неожиданно почувствовал, как кто-то мягко и осторожно коснулся его плеча. Обернулся. Возле машины стояла Елизавета.
Он растерянно смотрел на неё, но в темноте было не разглядеть выражения лица. Она пришла, она не выдержала… Что-то будет…
Глава третья
Пока Теремрин размышлял, чем вызван ночной визит Елизаветы, и как на него реагировать, Световитов действовал совершенно целеустремлённо. Он рвался в Калинин, рвался, чтобы решить, наконец, свой семейный вопрос. Зима была трудная, долгая, работы – невпроворот. С Людмилой периодически созванивались. На письма ни ей, ни ему времени не хватало – у неё выпускные экзамены на носу, у него – поступление в Военную академию Генерального штаба. Именно направлением на эту высшую по своему рангу учёбу был вызван неожиданный звонок Труворова в тот самый день, когда Световитов собирался ехать в Старицу, чтобы сделать предложение.
Он обещал приехать за Людмилой летом. И вот лето наступило, и отпуск то было предложено ему отгулять до поступления в академию, а потому он выбрал время завершения государственных экзаменов и выпуска Людмилы из института.
Он ехал с твёрдым намерением