Кобзарь лег на бревно, наблюдая за движениями Теодора так, словно следил за важным научным объектом или разглядывал произведение искусства.
– Удивителен наш мир! – заявил он. – Пахари радуются снегу, думая, что получат богатый урожай. Влюбленные рисуют снежных ангелов. Художники копируют ледяной блеск на холсты. А для кого-то снег – лишь вода в чайнике. До чего безумен и удивителен мир людей!
Кобзарь расхохотался и подкинул ворох невесть откуда взявшихся снежинок. Теодор опустил взгляд: плащ покрылся множеством белых звездочек. Он нахмурил брови и отряхнулся.
Кобзарь хихикнул и снова устроил снежный фейерверк.
– В мире, где ничто не вечно, единственное, что имеет значение, – перемены.
– Вы это к чему?
Кобзарь вскочил на бревно, как цирковой гимнаст.
– Поймешь. Так говорит моя Госпожа.
Он беззвучно засмеялся, и его костюм издал сказочный перезвон.
– Мне ужасно нравится что-то менять! Если ничего не можешь поделать со своей жизнью, берись за чужие. Выворачивай наизнанку так, как я сделал с одеждой. Погляди на штаны! – Кобзарь указал на розовые атласные панталоны. – Я надел розовые потому, что они ярче. Некоторые считают, будто яркие вещи покажут, что у них в душе живут мечты. И поэтому прячут сокровенные эмоции в черное и серое. Будто это помогает! Да у них все на лбу написано! В морщинах у глаз и в движении зрачков. Я не стесняюсь своей души! Да, мне хочется больше радости, и я надеваю розовые атласные штаны, ведь так приятно, когда к ним прикасаешься!
Кобзарь подскочил так, что Теодор отшатнулся от неожиданности.
– Погляди! Разве голубая подкладка с зелеными листочками не лучше коричневой ткани куртки? Потому-то я вывернул ее наизнанку. Все должно быть наоборот! Люди все делают не так! Вот глупцы! И еще уверены, будто мудрые… Кладут в карманы то, что можно повесить снаружи. Прячут красивые цвета, а наружу выставляют самые мрачные и тусклые, чтобы казаться серьезнее. Обрезают волосы, чтобы не видеть, как с ними играют солнечные лучи, не слышать, как в них шепчет ветер! Прячут душу ото всех, вместо того чтобы вывернуть наизнанку и соприкоснуться с душами других людей! Ох, глупцы… когда уж они научатся? Знаешь, что я хотел бы больше всего на свете? О чем бы попросил я, войдя в Дверь, где мог бы взять что угодно?
– Что же?
– Немножко любви для людей.
– Там и такое можно добыть? – Теодор впился зубами в гренку и замычал от боли. Он обжег язык! Снова бушует стихия огня! Но теперь Теодор был чуть ли не рад – ведь он стал игроком, и в кармане лежала маленькая светящаяся кость.
Волшебный Кобзарь лукаво прищурился:
– Все-то тебе расскажи! Впрочем, я могу приоткрыть тайну. Там, за Дверью, исполняется любое желание. Это место всех вещей на свете. Место всего. Это родина Смерти, и там она таилась, пока не проникла в наш мир через дверь, которую открыл первый из людей, свершивший убийство. Убийство открыло эту