– Ты знаешь о Маске?
– Да, Шныряла рассказала.
– О-о, да вы помирились.
– Никак нет, – фыркнул Ворона. – Но игра подразумевает кое-какие условия. Приходится взаимодействовать. Итак, двое нежителей, трое живых. Если я правильно понимаю, должно быть равновесие. Макабр – соревнование со Смертью. Чтобы силы обеих сторон были равными, нужно равное количество участников. Ты знаешь кого-то еще из игроков? – спросил Ворона.
Теодор угрюмо глянул на альбиноса и нехотя кивнул.
– Игрок Икс. Не знаю, кто он, нежитель или живой, но у него кость огня.
– Что ж… – Ворона улыбнулся и подкинул в воздух свой кубик. Тот зеленой вспышкой упал на белую ладонь. – Спасибо за игрока Икс. Ну, и я расскажу тебе кое-что. В городе недавно произошло еще одно похищение. Теперь даже безмозглые живяки о чем-то догадались, и потому о нем мало слышно. Я как-то прогуливался у молочной лавки, и в соседнем дворике услышал разговор… Думаю, тебе следует наведаться туда, к дому молочника и его жены… Жизнь за жизнь, так ведь?
Ворона вспрыгнул на пригорок.
– Кажется, я понимаю, зачем Смерть устраивает Макабр. Раньше люди верили, что иногда живые и мертвые сходятся в жутком танце, и вешали на стенах гобелены, где со скелетами отплясывали все – от крестьян до епископов. Чушь, конечно, но в этом отголосок Игры. Макабр – союз живых и мертвых! И хочешь ты или нет, а всем придется в нем завертеться! Впрочем, «кто научился умирать, тот разучился быть рабом». – Альбинос подмигнул и скрылся из виду.
Теодор постоял и зашел под арку, скользнув меж теней, и его шаги не отзывались эхом под сводами. Выйдя на пустую улицу, Тео увидел неспешно бегущую дворнягу. Собака понюхала воздух, огляделась, подошла к столбу с белеющей листовкой и встала на задние лапы. Теодор был готов поклясться: она читает объявление!
Тео знал, что за лист трепал ветер: с изображением дородного мужчины с усами, на голове которого красовалась белая шапочка. Лицо мужчины едва вмещалось в рамку, а надпись гласила: «Пропал».
Собака опустилась на четыре лапы и деловито побежала в город. Теодор моргнул и пошел следом, старательно выбирая самые темные места. Он спустился по наклонной мостовой и вдруг понял, что собака исчезла. Тео почесал в затылке. Он-то считал себя следопытом, а тут… Тео огляделся: он стоял на краю улицы Роз. Еще пара минут – и он очутился на маленькой площади, а потом свернул в темный лабиринт заборов и сарайчиков, возле которых складировали доски, клетки для животных и птиц, старые бочки. Наконец впереди открылся просвет, и Теодор увидел небольшой дворик. Возле подъезда двухэтажного дома над скамьей грустно склонилось абрикосовое дерево.
Никого.
И тут он увидел собаку! Та стояла у корней абрикосового дерева и что-то тщательно обнюхивала.
Тео поднял ком холодной влажной земли и швырнул из-за угла в дворнягу. Испуганно взвизгнув, она метнулась куда-то за дом. Тео подошел к дереву: так и есть! По стволу абрикоса протянулись ряды корявых букв:
Она для