– Мне так жаль, – сказала Лорен. – Хотите, позову кого-нибудь, чтобы вам помогли?
Женщина поднялась, обошла корзину и сделала несколько шагов вперед. Запахи – гниющих растений, мокрой глины, речного ила – сразу усилились, сделалось заметно холоднее, точно сама она и была источником холода. Корзина так и осталась стоять, скрытая за ее спиной, и Лорен не могла заглянуть внутрь. Женщина подошла совсем близко и заговорила тихо, почти шепотом, тихим, свистящим, в котором больше было дыхания, чем голоса:
– Никто мне не может помочь. Теперь уж нет. Было время, да прошло, а сейчас никакие помощники меня не достанут – и не только время им помешает.
Она сделала крохотный шажок в сторону, и Лорен наконец разглядела, что корзина доверху заполнена каким-то тряпьем, драными лоскутами толстой серой ткани, среди которых не видно было ни детского личика, ни даже ручки или ножки. Оставалось надеяться, что детям хотя бы есть чем дышать.
– Может, соцслужбы вам помогут найти жилье? – сказала она. – Не бросят же вас одну, без всякой помощи, так нельзя.
– Тогда была одна, и теперь буду одна. Какая разница?
– Но как же малыши?
Они обе посмотрели на корзину. Что-то зашевелилось в ее темных недрах, заваленных ветошью. В это же мгновение за шторой чихнул один из сыновей Лорен, и к ней моментально вернулась способность двигаться.
– Простите, мне надо идти, там мой малыш проснулся.
Она выскочила наружу, прочь от этой жуткой нищенки, в сухую теплую палату.
– Твой малыш, – повторил сиплый голос у нее за спиной.
В одно мгновение женщина преодолела разделявшее их расстояние и схватила Лорен за запястье своей цепкой, костлявой рукой. Держала она крепко, с удивительной для тщедушной бродяжки силой, и быстро втащила Лорен обратно, не обращая внимания на ее жалкие попытки отбиться.
– Давай договоримся, – зашипела она. – Разве это по-честному? Тебе досталось все, а у нас и то, что было, отняли. Давай поменяемся?
– Что?..
– Отдай мне одного из своих. Я о нем позабочусь. А ты возьмешь моего, будешь растить как родного. Хоть один пусть попробует настоящей жизни, чтоб все на блюдечке. Вот так будет по-честному.
– Вы совсем с ума сошли? С чего я стану отдавать ребенка чужому человеку? Вам самой-то как такое в голову пришло?
Лорен все пыталась высвободиться, их сплетенные руки то вздымались, то опадали, точно штормовые волны. Мертвая хватка, не стряхнуть. Она чувствовала, как цепкие лапы тянут, царапают, ранят ее кожу, омерзительные ногти оставляют ссадины, в которые наверняка попадет зараза, будет воспаление, может быть, даже останутся шрамы.
– Отцепись от меня, – процедила она сквозь сжатые зубы. Укусила бы эту мерзкую оборванку за палец, да слишком уж противно.
– Выбери