В конце концов – это был то ли третий, то ли четвертый вечер у него дома, когда мама – ребятки, поеду к подружке, давно не видела ее, развлекайтесь, там в баре есть бутылочка винца – ушла, подбросив предварительно Роме в угол кровати упаковку презервативов (он, возмущенно краснея, убрал ее, чтобы было не видно) – я решилась взять инициативу в свои руки.
В тот момент я твердо решила сделать это, довести дело до конца. С одной стороны, противно бесконечно ходить вокруг да около, с другой – я видела, что вокруг меня девочки лишаются невинности сплошь и рядом самым бытовым образом и не относятся к этому как к священнодействию, просто встают с койки, как после необходимой и не столь уж значительной операции, и идут по жизни дальше, решая уже какие-то совсем другие проблемы и задачи. Когда Даша говорила мне что-нибудь вроде ну ты, старуха, совсем засиделась, ты смотри, это уже проблемой становится, я не то чтобы соглашалась с ней в части того, что это проблема, но проблемой была сама необходимость постоянно вести эти разговоры и думать об этом. Потерять девственность с Ромой было решением именно этой проблемы, и решением не таким уж и плохим – уж во всяком случае не случайно, не по пьяни, не в подворотне и не с полузнакомым мужчиной.
Я положила ладонь ему на член, чего не делала никогда раньше просто потому, что не было интересно, и подтолкнула к постели. Я целовала его, расстегнула ему рубашку, гладила шею – в ответ он только как-то неловко елозил ладонями по моим бокам вверх-вниз, и стало понятно, что действовать придется самостоятельно. Представление о том, что конкретно нужно делать, у меня было лишь приблизительное. То есть какой-то опыт с Лешей у меня был, но там все делал он, я отвечала и подстраивалась – разница примерно как сидеть на пассажирском месте или за рулем. Я спустилась ниже и стала целовать его грудь и потом еще ниже к животу. Рома замер и лежал, лишь неровно дыша. С некоторым трудом я расстегнула его джинсы, погладила его член через трусы и потом приспустила джинсы вместе с трусами.