Их обошла по широкому кругу, сойдя на мостовую, недовольная дама, по виду фрау из Франкфурта, которая прикрывала голову раскрытым очень красивым зонтиком с нарисованными на нем маками. Можно было рассмотреть ее возмущенный подбородок на высокой шее, расслышать ее недовольное горловое шуршание, но слова разобрать было невозможно. Нафтали услышал только обрывок фразы «verdammte russische alkoholiker». – Это значит по-русски: «проклятые русские алкоголики», – объяснил Толик с серьезным видом. И добавил, как бы между прочим вздохнув: – А она ничего себе, наша ругательница, вообще. Ножки без чулок, низкий грудной голос, подвижна, темпераментна, и все такое прочее… М-да, х-м.
Я в школе учил немецкий, учился хорошо, поверишь?!
Конечно, Нафталий поверил. Как можно не поверить? Но все-таки он собрался с силами и сказал другу, что ехать в Мевасерет Цион и бить старика, ломать ему нос и так далее, он сейчас не будет. «Ну, давай отложим, ну, куда мне воевать с этими засранцами, сам упадет и разобьет себе нос… Ну, я же не судья, пойми меня, Толик, ну, куда мне? Я законопослушный гражданин», – из последних сил сказал Нафталий. О том, что он сделал вчера с другим законопослушным гражданином, он не помнил сейчас. Хоть его не тошнило наружу, на чистейший тротуар улицы Бен Маймон, и то слава Богу. «Она меня отравит, эта чумовая баба, точно отравит, я видел у нее два пакета крысиного яда, такие кристаллики, из Союза привезла, как их пропустила таможня, они все дебилы в темно-синей форме на пуговицах, они только «Хроникой» занимаются, служивые наши, ну, ладно, пока, сам загнется, сидор гнойный, забудь мои просьбы», – сказал Толик и поспешил за той женщиной с зонтом в алых маках. «Может быть, хотя бы она ему уступит», – подумал Нафталий.
Уже зайдя в калитку, он посмотрел и увидел, что Толик упругой молодой походкой идет рядом с той дамой, в одной руке портфель, в другой зонтик с маками над ними. Он что-то ей горячо втолковывает, Толик был лют с женщинами и любим ими. Это было очевидно. «Проклятые русские алкоголики» были явно забыты, судя по тому, как дама нежно склоняла голову, чтобы слушать речи без точек, запятых и пауз преподавателя Еврейского Университета Иерусалима, чемпиона Москвы по боксу в среднем весе по юношам, правозащитника и истово любящего поэзию импозантного мужчину в пиджаке с несколько короткими рукавами.
Отец, простой умный человек, сладко спал в той же позе, сидя на диване, не облокачиваясь о спинку. Он ежедневно брился по утрам, сейчас на лице его явственно выступила черная щетина, вот что делает с людьми водка проклятая, тьфу, как говорила соседка Толика Яна по лестничной площадке в Москве. Но Толик здесь был не при чем, ну, не напрямую. Здесь была при чем жена Бетти, но она