– Король с королевой и Первым маршалом, – с готовностью объяснил художник. – Теперь все насмарку…
– Почему?
– Так получилось, – торопливо вмешался аспид. – Ваше высочество, вы хотели подобрать святого Адриана.
– А теперь я хочу увидеть триптих.
– Он не окончен, и вы собирались…
– Неважно! – Ногой ее высокопреосвященстве топнуть не удалось, хватило окрика. Прошли очередным коридорчиком, поднялись по омерзительно крутой лестнице и ввалились в огромную комнату аж о четырех окнах. Посреди на столе валялись грифели, куски угля и какие-то наброски, дальше виднелось нечто вроде шкафа, пахло сразу и по-церковному, и нет.
– Вы должны понять, – тянул свое клирик. – Еще ничего не решено… Последнее слово не за нами… Мы как могли подготовили…
На кой ей аспидские художества, Матильда сама не знала, но блеянье спутника распаляло. Алатка прорвалась к холсту и уставилась на висящих в пространстве женщину и двоих мужчин. Работа не была выполнена и наполовину, но рисовать Ришар умел – в том смысле, что у него выходили несомненные святые. Как ему это удалось, кардинальша не понимала, поскольку изображенные не опускали очей, не кутались в древние тряпки и не воздевали рук в благословляющем жесте. Катарину с Фердинандом алатка прежде не видела, но не признать Алву было бы трудно, при этом собой Ворон не являлся, а вот на Адриана тянул вполне. Если подстричь и зачернить глаза.
– Что все это значит? – от растерянности почти рявкнула принцесса.
– Мы… я всего лишь исполнял волю кардинала… то есть мы не знали, что Агния отстранили… Он…
– Погибших во славу Создателя и Талига намеревались причислить к лику святых, – пришел на помощь только что подоспевший клирик, похоже, сам Платон. – В том, что их величеств и Первого маршала живыми не выпустят, сомнений, увы, было мало. Предполагалось, что регент, когда придет черная весть, отдаст соответствующие распоряжения, но создание канонического образа – дело небыстрое, к тому же художник, даже самый лучший, не сразу понимает, что от него требуется. Мы приложили все старания, однако обстоятельства изменились.
– О да, – с чувством согласилась принцесса. – Алва жив, а картину я заберу и буду считать ее Адрианом.
– Но… – позволил себе удивиться Платон, – у святого Адриана совершенно иная внешность.
– Главное, – принцесса не отказала себе в удовольствии поднять палец, как это делал муженек, – не плотский образ, но дух и свет, от оного исходящий. Я вижу Адриана, и не вздумайте мне его испортить.
– Как вам угодно, – не стал спорить со вздорной кардинальшей хозяин, – но сперва осмотрите другие работы. Возможно, ваше внимание привлечет что-то уже готовое.
Не соглашаться было бы слишком, и Матильда чинно пошла вдоль мастерски выписанных ханжей и дурачков, вспоминая Этери с ее красочками и козлом, которого заслонил лезущий из стены сапог. Мутный