– Боюсь, на Южный Кенсингтон, где он живет много таких инициативных, – проворчал Абрамс. – Если говорить про «животную потребность» то он, мне кажется, способен настраивать людей друг против друга и направлять их на достижение никому не нужных целей.
– Для таких людей характерно действовать с наивным эгоцентризмом, – сказал Серж, – почти не замечая требований текущего момента и двигаясь по тому пути, который кажется наиболее многообещающим с точки зрения его собственных интересов. Поведение человека определяется инерцией, в постоянных попытках направить в иное русло или перестроить любую деятельность, которая совершается рядом.
– Ну да, «перестройка». Знаете что, – сказал Абрамс, – вы представляетесь мне джентльменом, я хочу вас пригласить к себе. Не слишком большая честь – посещение моей старой халупы. Это тут неподалеку.
Серж помог ему надеть поверх пиджака толстую куртку и они, не спеша, вышли на улицу. Аристократический район британской столицы Мэйфер располагался неподалеку.
– Майская ярмарка по-прежнему проводится? – попытался пошутить Серж.
– Ярмарки там проводились в средние века, – ответил Абрамс. – Я познакомился с Борисом, когда он пытался купить мой домик. Это невозможно, даже имея его деньги. Потому что он лет двести принадлежат нашей семье, но это еще пол беды. Соседи будут возражать, и выскочек туда не пускают.
Они шли мимо скромных домов XVIII века из потемневшего от времени кирпича с белой отделкой. Некоторые были в виде подковы, в которой располагался уютный зеленый сквер, отделенной от улицы чугунной оградой с запертой калиткой. Но всем можно было через прутья смотреть на посыпанные песком дорожки, скамейки и скульптуры.
На Голден-сквер стоял бронзовый Георг II, похожий на сердитого бульдога. Серж помнил, что раз в году, в «День площадей», калитки отпирали для публики.
Всюду были прикреплены видеокамеры, а неброские объявления сообщали, что за бросание предметов мимо урны – штраф 500 фунтов.
Они вошли в специальный подвальный дворик, куда вела чугунная лестница со скромной надписью: «для торговцев и прислуги». Игнорируя начищенный до блеска дверной молоток, Абрамс открыл дверь своим ключом.
– Мэри, у нас гости! – произнес он по-хозяйски. Вышла приятная женщина лет сорока. – Это моя племянница. Мы уже двадцать лет живем вместе. Боюсь, что в случае чего Борису придется торговаться насчет дома уже с нею.
Женщина поцеловала Абрамса, протянула как для поцелуя руку Сержу, тот склонился к ее небольшой сухощавой руке, не касаясь ее губами.
– Добрый день, я думал, что наша прогулка продолжится до самой Пикадилли, – сказал он.
– Мэри, угостишь нашего гостя чаем? – спросил Абрамс. – Может вы хотели бы позавтракать?
– Я бы