– Прошу прощения, – перебил ее я. – О ком вы говорите, об Оливии или о Вайолет?
Леди Фарроу прижала палец ко лбу, словно указывая на больное место.
– Вайолет. Да, о Вайолет. О моей подруге. Бывает, я их путаю – представляете? Мать и дочь, обе такие несчастные, обе жертвы мужской жестокости.
– Не расстраивайся, дорогая. – Стенли накрыл ладонь жены своей. – Давай я налью тебе еще хереса.
– Спасибо. С удовольствием. Понимаете, ей было всего пять лет, когда сбежала ее мать. Я говорю «сбежала», разумеется, потому что Каспар довел ее до отчаяния. Оливия словно ждала, чтобы появился кто-то чуть более добрый и столкнул ее в пропасть… – леди Фароу продолжала в том же духе, а я размышлял, как остановить этот поток слов и направить ее мысль туда, куда мне нужно.
– Леди Фарроу, все это очень интересно, – наконец произнес я.
– Вайолет. Называйте меня Вайолет.
– Все это очень интересно, Вайолет, но меня интересует жизнь Оливии. – Я решил прибегнуть к лести. – Только от вас я могу из первых рук (на самом деле, скорее, из третьих) узнать о ней. Что она чувствовала, какой была.
К счастью для меня, Вайолет Фарроу, урожденная Джин Смит, не обиделась. Она задумчиво улыбнулась, потом покачала головой, чтобы смягчить улыбку. Света в комнате было достаточно, однако она протянула руку и щелкнула выключателем между ступней малахитовой дамы, державшей абажур с зеленым греческим орнаментом по краю.
– Вот, так лучше. Теперь я вас хорошо вижу. – Эти слова всегда служат для того, чтобы смутить слушателя. – С Оливией с самого начала обращались дурно. Говорили, что они не сошлись характерами, но на самом деле это означает, что Каспар был грубияном, а Оливия не привыкла к грубости. Совершенно естественно, что такая красивая, защищенная девушка отличалась самостоятельностью. Правильно говорят: женился на скорую руку, да на долгую муку.
Стенли и Вайолет Вторая явно не торопились со свадьбой; должно быть, им понадобилось лет двадцать, чтобы созреть – или получить разрешение матери.
– Почему на скорую руку? – поинтересовался я.
– Нет, нет, ничего подобного. – Леди Фарроу как будто обиделась.
Я едва удержался от смеха. Мне и в голову не могло прийти, что такое было возможно в высшем обществе в 1888 году. Другое дело Джимми Эшворт и Лен Доусон.
– Вайолет говорила, что Оливия хотела замуж. Понимаете, ей уже исполнилось двадцать семь. В таком возрасте нельзя оставаться одинокой. Каспар был первым из сделавших ей предложение мужчин, кого, как ей казалось, она сможет терпеть рядом с собой. То есть, не считая вашего прадедушки – это же был ваш прадедушка, да? Она говорила мне, что Генри Нантер был любовью