Я всегда боролся со своим весом. По моему мнению, я был жирной свиньей, хотя никто не сказал бы так, глядя на меня. Когда я тренировался, я намазывался альболеном[47] и надевал синтетический костюм на неделю или две, снимая его только на ночь, когда я принимал горячую ванну, чтобы выгнать с потом как можно больше веса. На следующее утро я вновь надевал его, делал пробежку и носил его затем весь день.
Мой вес был еще одним объектом для нападок со стороны Каса. «Твоя задница толстеет, – говорил он. – Ты теряешь интерес, не так ли? Ты больше не хочешь этого делать, да, Майк? Это для тебя слишком тяжело, не так ли? А ты думал, что мы здесь в игрушки играем? Ты думал, что вернешься в Браунсвилл бегать и развлекаться? Так?» Можете представить, каково было все это выслушивать. Как только я собирался насладиться мороженым, которое я мог позволить себе на выходные, я слышал: «Не так много людей могли бы выдержать, вот почему это имеет особое значение. Черт побери, а я-то думал, что ты действительно сможешь».
Иногда Кас выговаривал мне непонятно за что. Он бранил меня, форменным образом издевался надо мной:
– Со своим инфантильным поведением ты никогда не достигнешь тех высот, к которым мы стремимся.
Временами я просто вопил в ответ:
– Я ненавижу всех вас здесь! A-а-а!
Кас просто изводил меня.
Я хватал на лету его положительные реплики и говорил в ответ что-то вроде: «Я готов сделать все возможное, чтобы выиграть. Я готов отдать свою жизнь, чтобы быть чемпионом, Кас». И вместо того чтобы ответить: «Ты будешь им, Майк», – он бросал мне в лицо: «Осторожней с тем, на что замахиваешься. Ведь ты можешь и получить то, о чем просишь».
Он критиковал даже мою одежду. Как-то на праздники должны были подъехать гости, сестра Камиллы или кто-то еще. Я надел красивые широкие брюки, рубашку, жилет, а также галстук, который Камилла помогла мне завязать. Я сидел там, отдыхая, и все дамы говорили: «О-о, Майк, ты прекрасно выглядишь».
И вдруг в комнату вошел Кас:
– Ты чего это так вырядился? Твои брюки сидят так плотно, что видны яйца и задница. С тобой все в порядке?
Камилла пыталась выступить в мою защиту, но на Каса это не произвело впечатления:
– Не говори мне ничего о том, что ты думаешь об этом, Камилли, пожалуйста. Ладно? Не вижу ничего красивого в его одежде.
Кас никогда не обзывал меня «сукиным сыном» или кем-то вроде этого. Он использовал другие слова: «задница», «бездельник», «лоботряс». Это была равноценная боксерская замена грязному, мерзкому, нехорошему ниггеру, и это заставляло меня плакать, как ребенка. Он знал, что эти слова из его уст производят на меня сильное впечатление.
У меня было столько противоречивых сигналов, что я стал беспокоиться, действительно ли он относился ко мне, как к боксеру. Как-то мы с Томом Патти вышли из зала, а Кас слегка задержался. Я запрыгнул на