– Сухое. «Шардоне-алиготе».
Он понюхал и выпил. Вино было неплохим. Конечно, не «Шардоне» и тем более не «Алиготе», но настоящее добротное вино без всякого спирта.
– Зачёт. Хорошее.
Солоха усмехнулась. И стала наполнять стакан жидкостью из второй бутылки.
– «Изабелла»! – терпеливо проговорила Солоха и протянула ему стакан тёмно-красного цвета.
Он понюхал, сделал глоток и поставил стакан на прилавок. В этом напитке не было ничего, кроме спирта и краски. И пахло оно почему-то одеколоном «Красная Москва». Это пить было нельзя. Нет! Неправильно сказал! Можно, конечно, и выпить… Но когда есть из чего выбирать, то лучше не надо…
– Извините, а вот это НЕ зачёт, – он передал стакан Солохе.
Та, уже как-то совсем по-другому посмотрев ему в глаза, выплеснула содержимое на землю и откупорила третью бутыль. Налив оговорённые «полстакана», она помедлила секунду, словно задумавшись, а потом долила под ободок.
– Ну на, красавец! Пробуй! Портвейн. «Чёрный доктор».
Конечно, никаким «Чёрным доктором» этот напиток не был. Но, что удивительно, оказался очень хорош. Настоящий вкус качественного марочного вина. В Москве в магазинах продавалось пойло на порядок хуже. Типа «Чашмы» или «Карабаха». А это совсем даже ничего! Да что там «ничего»?! Очень даже прилично! Хороший такой, классический «Агдам». Он отпил треть стакана, почувствовав, что уже пьянеет, повернулся и передал стакан Галине.
– Это мы берём, Галина. Это вещь. Гена, сколько покупаем?
– А скока у ней есть, Макс? Скока у тебя есть, мамаша?
– Канистра десять литров устроит, папаша? – Солоха улыбнулась.
– Беру. Спасибо, Макс. Заходи, как тронемся! Попробуем!
– Да на здоровье, Ген, – и он посмотрел вокруг, ища взглядом, как же ему протиснуться через обступившую толпу, которая наперебой требовала «Чёрного доктора».
– Постой, молодой! – окликнула его Солоха. – На! Это тебе. Спасибо. Заработал. – И она протянула ему что-то завёрнутое в газету и полиэтиленовый пакет. Он взял и понял, что это, скорее всего, бутылка. И при этом стеклянная.
– И вам спасибо, мадам! Было вкусно.
Дошагав до своего вагона, он остановился у лестницы и закурил. Перрон уже опустел. Ночь вошла в свои права – стало заметно прохладней.
– Подымайся, гусар! Две минуты до отправления, – уже как-то по-доброму сказала Мария, державшая в поднятой руке скрученный в трубочку флажок.
Он докурил сигарету двумя глубокими затяжками и бодро взбежал по лестнице.
– Ну что, Маша, это тебе. Лично! Я же обещал отблагодарить! – он раскрутил свёрток и протянул тонкую бутылку молдавского коньяка «Белый аист».
– Давай по глоточку перед сном? Или как? – спать ему почему-то не хотелось,