Дежавю. Татьяна Шмидко

бы тоже с удовольствием отобрала дочку у Брукса, но мне не хотелось опять затевать спор о том, что Ханна должна больше находиться дома с нами, чем в его компании. Это нас только расстраивало, потому что уходило в высокие материи, к которым относилась любовь. Я с большим пониманием относилась к его чувствам, но Эдуард… Сказывалось его воспитание. Он, скрепя сердцем, отпускал ее с Бруксом только потому, что был полностью уверен в его искренности, хотя с удовольствием увидел бы Ханну дома с книгой в руках. Я подозреваю, что так он пытался выглядеть более современным, разрешая дочери носиться по округе с влюбленным в нее оборотнем, который прямо сейчас счастливо мурлыкал себе под нос какую-то нежную песню.

      На пороге дома он беспрекословно передал Ханну Эдуарду и в нерешительности остановился у порога.

      Эдуард осторожно понес дочь в дом, стараясь не разбудить.

      Я вдруг вспомнила, что совсем забыла поговорить с Бруксом по поводу приезда Мо. Мне нужно было удостовериться в том, что он будет вести себя максимально осторожно.

      Я затащила его внутрь дома, и он уселся на диване. Потом взял подушку и стал дышать через нее. Однако отбросил ее со словами:

      – Нет, так запах еще сильнее. Прости, никак не привыкну…

      Я пропустила эту констатацию факта мимо ушей и сказала:

      – Спасибо, что помог с Ханной. Ты спешишь домой? Мне нужно с тобой поговорить.

      – Бэль, меня сегодня Вилли не ждет. Сегодня моя очередь бегать до утра по окрестностям Бейбриджа. Так что валяй, выкладывай, что там у тебя!

      Ну вот, опять! Как бы не начать препираться снова… Я глубоко вздохнула и начала:

      – Брукс, слушай, ты, конечно, крутой оборотень и все такое… но ты еще и по уши влюбленный Ромео. А это в условиях конспирации может быть проблемой.

      Брукс с улыбкой сложил руки на груди и воинственно вздернул подбородок. Знала я такое выражение его лица. Живописное выражение несогласия. Ушел в глухую оборону.

      – О'кей. Я только хотела от тебя услышать, что ты будешь скрывать свои чувства к Ханне. Потому что моя мама, хоть и путает дни недели, но интуицией обладает феноменальной. Она моментально заметит что-то между вами. Ну, а вероятность того, что вы оба успели так спеться за один день каникул, просто смехотворна.

      Брукс театрально закатил глаза:

      – Бэль, не дергайся! Ну почему мы опять это обсуждаем? Я не маленький и все понял – делать вид, что я ее недавно знаю, относиться, как к незнакомой девчонке. Не разговаривать и не переглядываться. Буду шарахаться от нее и жаловаться на несносность подростков.

      Я довольно кивнула головой.

      – И не шнырять с ней по округе, выслеживая гризли и оленей повкуснее. Не утаскивать ее на ночные сборища в Сиэтл. В общем, верни нам ее на пару дней, хорошо? – попросила я.

      Бруксу польстило мое признание его роли жизни Ханны, и он задумчиво добавил:

      – Честно говоря, мне не помешает небольшая передышка в изучении Чоссера. Я еще не дочитал книгу. Ее так неудобно носить привязанной к ноге вместе