Каленым железом морозили приступы гнева: Джон хотел отомстить – найти этих людей, всех до единого; любого, кто пошел на убийство человека ради игр в превосходство.
Вместе с тем в симфонии страстей Александров слышал и страх за себя: он был человеком Громова и понимал, что может оказаться следующей мишенью. Однако Джон не стыдился страха и не пытался его подавить: страх обострит чувства, позволит остаться в хорошей форме и в конечном счете обеспечит выживание. Обнаружив в себе страх, Александров вдруг испытал спокойствие: теперь Джон был готов ко всему.
В таком настроении Александров и направился к своему летающему автомобилю, припаркованному на крыше здания. Джон не видел смысла участвовать в экстренном совещании по случаю гибели фельдмаршала, поэтому, сев в машину и подняв ее в воздух, связался через коммуникатор с заместителем Громова, ставшим временно исполнять обязанности председателя Правления. Генерал Мак'Каллистер нехотя согласился с доводами Александрова: представитель Военного Правления необходим на месте событий немедленно. Получив одобрение начальства, Джон заложил крутой вираж и устремился к загородному дому Громова, где произошло убийство.
Фельдмаршал жил в просторном особняке примерно в ста километрах от города, в своего рода генеральском поселке: занимавшие высокие армейские посты люди получали во временное пользование объекты недвижимости, которые находились в собственности Конфедерации. Пятиэтажный дом не был самым высоким в округе, однако по размаху застройки ни одно здание в радиусе десятков километров не могло с ним соперничать. Громов часто задавал себе вопрос: «Зачем жить в огромном замке, если в нем используется лишь пара комнат?» И сам отвечал: «Важно то, как дом выглядит снаружи, а не то, насколько много пользы от жилища внутри». Громов считал служебной необходимостью выглядеть величественно, ведь только так возможно удержать контроль над умами подчиненных и сохранить доверие со стороны покровителей. Порой Громову хотелось сменить его мрачный замок на уютный домик в горах, однако фельдмаршал находил это совершенно неприемлемым, так как считал, что является, как и любой другой человек, собственностью Конфедерации, а посему желания не имеют никакого значения.
К слову, Громов часто думал над превратностями судьбы: он слыл одним из самых могущественных людей в мире, но любой гражданин, не наделенный властью, был свободнее него. Фельдмаршал искренне считал себя рабом высокого положения, ничего не дававшего, кроме вороха обязательств, однако силы придавало осознание великой миссии –