Слезы Африки. Альберто Васкес-Фигероа

читала вслух сегодняшний урок. А из соседнего класса совершенно ясно слышался плач малышей, которого раньше никогда не было, и сердитые крики сеньориты Абиба, кто, как казалось, никак не могла справиться с ними. До перемены оставалось менее десяти минут, что возможно поспособствовала, пусть и немного, снять напряжение, когда послышались первые выстрелы, а за ними последовали другие и в таком невероятном количестве, будто все войны этого мира неожиданно свалились на эту долину с одной лишь целью – стереть ее с лица земли. Потом прозвучало несколько взрывов, послышались истошные крики, и поднялся дым от пожаров, и в тот момент, когда все дети кинулись к окнам, стекла взорвались и разлетевшиеся осколки ранили некоторых, а шалопая Мадмеда, кто был ближе всех, убили.

      – На пол! Всем на пол! – сразу же закричала сеньорита Маргарет, словно только и делал, что ожидала нечто похожее.

      – Все уходите через заднюю дверь!

      Задняя дверь открывалась к туалетам, ямы под которые были вырыты в двадцати метрах от здания школы в лесу. И именно спокойствие учительницы не позволило панике охватить детей, и они не бросились бежать в деревню. Сеньорита Маргарет начала толкать их вперед, перед собой, вглубь зарослей, где ни шальные пули, ни взрывы не смогли бы достать их.

      Ее товарищ сеньорита Абиба тоже делала все возможное, но вскоре стало ясно, что именно сеньорита Маргарет взяла под контроль ситуацию, и, подхватив на руки перепуганную «Царицу Билкис», которая от страха и шагу не желала ступить, еще обхватила за шею и потащила за собой Марио, младшего брата Бруно Грисси, кто словно остолбенел от охватившей его паники.

      – Самых маленьких! Хватайте самых маленьких! – кричала она своим ученикам. – Менелик! Проверь, чтобы никто не остался!

      Мальчишка немедленно исполнил приказ, вернулся в классы, где обнаружил спрятавшегося под столом, бьющегося в истерике Аскиа, кому хоть и не исполнилось еще семи лет, но он ухватился за ножки учительского кресла с такой силой, что оттащить его не представлялось возможным.

      К счастью, спустя несколько секунд, ему на помощь примчался Бруно Грисси, и оба они с большим трудом разжали его пальцы и понесли на руках, несмотря на то, что тот визжал и брыкался, словно свинья, которую волокли на бойню.

      Взрывы, вопли, пулеметные выстрелы только усиливались, и когда Менелик и Бруно уже собирались нырнуть в глубь чащи, то разглядели на противоположном берегу реки фигуру бегущего солдата, он стрелял из автомата в толпу женщин, которые в свою очередь убегали от него.

      Сгрудившись под огромной сейбой, в трех километрах от школы, четырнадцать детей и две учительницы дрожали и плакали в течение нескольких, бесконечно долгих часов.

      Все еще слышны были отдаленные крики.

      И отдельные выстрелы.

      Над пожарищами поднимался густой дым.

      Чувствовался смрад сожженного мяса.

      Смерть все еще кружилась над тем местом, где когда-то стояла их деревня.

      Пришла война.

      И ничто так не удлиняет ночь, как ужас.

      А ужас,