– А папа говорил, чтобы мы никогда не ездили по этой дороге! – заявила Люси и закрыла руками лицо – спряталась.
– Тут можно здорово срезать путь, особенно если проехать прямо через двор городского совета, – сказала Дайана. – Мне здесь и раньше доводилось ездить. – И выжала газ.
Сейчас было явно не время обдумывать ее слова, но Байрону было ясно одно: несмотря на запрет отца, она и раньше ездила по этой дороге. Оказалось, что эта дорога куда хуже, чем он мог себе представить. Она вся была в выбоинах, местами и асфальта-то не осталось. Туман словно приклеился к рядам домов, выстроившихся вдоль дороги, и они то слегка приближались, едва проступая сквозь туман, то снова таяли в нем. Сточные канавы были забиты мусором – камнями, старыми сумками и пакетами, рваными одеялами, сломанными ящиками и еще чем-то непонятным. Время от времени виднелись бельевые веревки, провисшие под тяжестью вывешенных на просушку простынь и одежды, казавшейся в тумане абсолютно бесцветной.
– Я не смотрю, – сказала Люси и легла на сиденье.
А Байрон все пытался отыскать среди предметов, которые он видел на Дигби-роуд, хоть что-то, не вызывающее тревоги. Хоть что-то узнаваемое и приятное. Тревожность вообще была ему свойственна, мать не раз говорила ему, что он слишком часто испытывает безотчетную тревогу. И вдруг в тумане перед ним возникло нечто поистине прекрасное: светящееся дерево! Его широко раскинутые арки ветвей были буквально усыпаны ярко-розовыми цветами, – точно такого же оттенка, что и жевательная резинка. Байрон вспомнил, что у них в усадьбе все фруктовые деревья давным-давно отцвели, и на душе у него вдруг стало невероятно легко благодаря этому маленькому чуду, свидетелем которого он неожиданно стал. Это чудесное цветущее дерево явилось ему точно некий символ добра и красоты в тот самый момент, когда он меньше всего верил и в чудеса, и в доброту, и в красоту. Под деревом возник какой-то движущийся силуэт. Оказалось, что это ребенок, маленькая девочка, она словно быстро плыла в воздухе, и у нее, похоже, были колеса. Потом из тумана показался и ее красный велосипед.
– Который час? – спросила Люси. – Мы уже опоздали?
Байрон глянул на часы, да так и замер. Секундная стрелка явно двигалась в обратном направлении! Из горла у него вырвался какой-то невообразимый писк, и он завопил:
– Мама, они изменяют время! Прямо сейчас! Остановись! – И он, схватив мать за плечо, резко дернул ее на себя.
Он и сам толком не понял, что произошло в следующее мгновение – так быстро все произошло. Тыча пальцем в циферблат своих часов перед носом у матери, Байрон пытался объяснить ей, что секундная стрелка только что двигалась в обратную сторону, но одновременно совершенно отчетливо видел перед собой и волшебное цветущее дерево, и девочку на красном велосипеде. Все это были части единого целого, разом