– Ox, об этом не думай! Предоставь заботы мне, своей доброй жене, хозяйке этого дома. Я все устрою. Сейчас Фабий Персик ничего не требует. Он наш преданный друг, который больше тебя самого верит в нашу удачу. Деньги он надеется получить, – и тут Мессалина, понизив тон, наклонилась к уху Клавдия, – не раньше, чем ты станешь императором!
– О боги! Опомнись! Опомнись! – в ужасе прошептал Клавдий и, побледнев, закрыл ладонью рот своей жены. – Опомнись, Мессалина! Не произноси этого слова. Прошу тебя, не думай об этом… забудь!
Внезапно он затрясся всем телом и, умоляюще сложив руки, грузно повалился на колени перед Мессалиной.
Она довольно долго смотрела на него, словно изучала это дряблое, склонившееся перед ней тело. Затем, отчетливо выговаривая каждое слово, тихо сказала:
– Трусливый дурак! – Но, спохватившись, взяла его за руки и добавила: – О да, я думаю об этом, не перестану думать днем и ночью, всегда, до тех пор пока моя мечта не исполнится. О! – воскликнула она убежденно, – ведь ты тоже не можешь не думать об этом всесильном слове! Но произносить его я не буду. Не сомневайся, я не так глупа. – Мессалина помолчала еще немного, а потом спросила: – Ну, толстый сорокашестилетний ребенок, что же ты будешь делать?
– Все, что скажешь. Только не злись на меня.
– Пойдешь завтра в библиотеку Аполлона? Будешь читать горожанам «Историю этрусков»?
– Начиная с завтрашнего дня буду читать ее всем, кто пожелает услышать.
– Будешь каждые пятнадцать дней рассказывать людям о том, что ты узнал за тридцать лет, изучая право, историю и религию?
– Буду, но предупреждаю, что страх может помешать мне говорить. Ты же видишь, Мессалина.
– Будешь выступать перед людьми каждые пятнадцать дней?
– Да.
– Будешь ходить со мной на все представления и игры преторианцев в амфитеатре Кастро? И вести себя там, как подобает брату Германика, человеку, достойному высших почестей?
Клавдий снова задрожал.
– Нет, только не это! Нет, Мессалина!
– Нет? Нет?! – повысила тон его жена, делая вид, что ею вновь овладевает гнев, которого она уже не испытывала, потому что была уверена в победе. – Хорошо же! Я от тебя ухожу. Завтра я покидаю этот дом и возвращаюсь к Мессале, своему отцу. А потом… Почему бы мне не позволить себе кое-какие радости жизни? Я еще красива, привлекательна!
– О нет! Ради всех богов, нет! – пролепетал Клавдий. – Не оставляй меня… я не вынесу этого… я не смогу жить без тебя… без твоей красоты! Запах твоих волос так неотразимо действует на меня. Я люблю тебя больше всего на свете! Для тебя я сделаю все, пойду в амфитеатр Кастро.
– О, как я тебя люблю! Мы пойдем вместе, и ты будешь держать под руку свою Мессалину!
С этими словами она раскрыла объятия Клавдию. Он тут же поднялся с колен и принялся горячо целовать свою жену, называя ее самыми нежными и ласковыми словами.
Обнявшись,