Когда наконец Мария заняла место возле своего суженого, до многих долетели слова герцогини Феррарской, ибо она и не подумала понизить голос: «Рядом с ней он кажется еще уродливее».
Да, жениха назвать красавцем было весьма трудно! Маленький и худой, принц де Конде не был широкоплеч даже в камзоле с набитыми хлопком плечами, специально сшитом по случаю торжества. Не украшали его и чрезвычайно вытянутое лицо с шарообразными глазами и редкие волосы, уже начинающие выпадать, несмотря на то что ему исполнилось всего лишь двадцать лет. Нечего было и сравнивать жениха с прекрасным принцем, образ которого Мария хранила глубоко в своем сердце. Но что поделать, она не могла отказаться от этого брака! Она стала заложницей мира, такой же, какой вскоре предстоит стать и Маргарите де Валуа. Мария понимала это, и любой мог заметить, что она едва не лишилась чувств, когда пастор соединил ее руку с рукой жениха.
Однако церковная церемония не была самым страшным этапом посвящения в жены для новобрачной. Настоящая пытка была устроена тем же вечером, когда ее уложили в огромную покрытую шелками кровать рядом с ненавистным ей человеком.
Как рассказывают очевидцы, Мария, ссылаясь на крайнюю усталость, в ужасе пыталась умолить Генриха де Конде дать ей возможность заснуть одной в первую брачную ночь. Увы, нескончаемые войны, в которых принц провел свою юность, наложили отпечаток на его характер. Будучи влюбленным без памяти в белокурую красавицу, которая теперь принадлежала ему безраздельно и навечно, подогреваемый ревностью (ему доложили, что она влюблена в того, кого он считал своим врагом), новоявленный муж ничего не пожелал слушать. Он схватил одну из подушек и запустил ею в свечи, освещавшие альков, в бессильном бешенстве прокричав: «Вот так лучше? Теперь, моя милая, вы не увидите моего уродства?!» После, несмотря на немое сопротивление, он овладел ею, действуя с напором, жестокостью и умением худшего из солдат завоевательной армии, действующей на вражеской территории.
В последующие дни Конде не отпускал от себя жену ни на шаг, и стены замка Бланди начали казаться бедной Марии тюремными застенками. День и ночь супруг ласкал новобрачную, осыпал ее знаками внимания и излияниями своей безудержной страсти, которые казались ей неиссякаемыми. Замужество, о котором она так мечтала с детства, стало для молодой женщины настоящей Голгофой.
Неудивительно, что 16 августа она с невероятным облегчением приняла приглашение присутствовать на свадьбе Генриха Наваррского и Маргариты де Валуа: новоявленная принцесса де Конде по этикету должна была нести шлейф невесты.
По правде говоря, высокородная невеста была столь же несчастной, как и некогда невеста в замке Бланди-ле-Тур. Несмотря на ужасную жару, новая королева Наваррская была бела, словно смерть. Узнав о том, что Маргарита тоже не питает теплых чувств к своему суженому, Генриху Наваррскому, добрая и великодушная