Зато укрываться ковром-самолетом можно и вообще работа интересная.
Значит, будем работать за интерес.
А что еще Рычеву надо, боже ж ты мой?
Рычеву не давала покоя география.
– А к западу как относишься? – спросил он.
– К загнивающему, что ли?
– Ну вроде того. Вот тебе документы, почитай, пожалуйста.
Я без вздоха принял увесистую папку и сухо спросил:
– К когда это надо?
– Да прямо сейчас, Алик, посмотри, будь добр. Там, по большому счету, даже экспертная оценка не нужна, только согласие и подпись.
– А я тогда зачем? Ну ладно… А может, завтра, Максим Саныч? Ну чугунная башка, ей-богу…
– Глянь, глянь, дело срочное, – сказал Рычев.
Я открыл папку и принялся читать. Через несколько секунд сказал:
– Е… А сесть можно?
Я сел, бешено полистал скрепленные страницы и сказал:
– Трехкомнатная же… А мы типа, я так полагал, про однокомнатную…
– У тебя агорафобия? – осведомился Рычев. – Или ты собираешься и со мной букву договора блюсти вопреки чаяниям и здравому смыслу? Там, кстати, не написано: это третий этаж, и на берегу пруда, а позади парк – на случай, если у тебя гидрофобия с гилофобией. Или ты в принципе против Крылатского?..
Я мотнул головой, потому что на курсовую устойчивость голоса не рассчитывал и шмыгнул носом. Старательно полистал папку – другого способа потянуть время не выдумал, – и спросил:
– А вот штамп «Оплачено полностью» – это как расшифровывается? Три года отработки, пять, вычет из зарплаты или что?
– Алик, ну ты же юрист, – укоризненно сказал Рычев. – В договоре что—нибудь про это написано? Нет. Наша сторона говорит: «Уплочено, ВЛКСМ». Твоя сторона возражает?
Моя сторона не возражала, только дергалась, как испуганный пес на цепи.
– Ну и подписывай.
Ну и подписал. Потом не выдержал – обниматься не полез, конечно, не принято это было в корпорации, мы так марку держали на общем фоне – но руку рычевскую обеими руками пожал, как в детстве отец с дедами всякими заезжими здоровался. Выскочило почему-то в памяти.
– Спасибо, – сказал.
– Поздравляю, – ответил