Это и есть начало того внутреннего переворота, который имеет для нас решающее значение. Ведь речь идет о нашем изначальном естестве, призванном заполнить собой всю ощущаемую нами пустоту. Этого не чувствуют все довольные собой и тем, что у них есть. Ибо Царство Божие – в подлинном бытии, в непреходящих ценностях и реальных силах. По сравнению с ними все, чем мы временно располагаем, что собой представляем и что можем, – чистая иллюзия, одна лишь видимость. Кто, однако, находит в этом удовлетворение или даже счастье, тот просто слеп и глух к истинной реальности, стремящейся к своему воплощению. Но считающий это в глубине души пустым тщеславием – исключение, и ищущий ее повсюду неясно ощущает ее. Беспокойство и жажда поиска – непременные условия становления изначального естества. В нас начинают пробиваться первые ростки правды нашей самости. Ведь поиск того, о чем здесь идет речь, и есть уже становление, набирающее силу лишь в том, кто увлечен. Стоит этому порыву угаснуть, внутреннему волнению утихнуть, и ваша жизнь останавливается. Поэтому крайне важно оставаться Ищущим. Ведь искание – это то движение жизни, из которого и рождается новое.
В следующих заповедях речь идет вовсе не о других типах людей, которым обещается блаженство, и не о других судьбах, уготованных им. Просто Ищущие, равно как и то, что им суждено найти, характеризуются с самых разных сторон, и наше представление о них становится более четким. И то, на что Иисус обращает наше внимание своими прославлениями, всего лишь отличительные свойства и выражения нищеты духа, и, как таковые, – откровения их живой сущности. У того, кем ощущение нищеты владеет изначально, это проявляется самым естественным образом, но где оно лишь вторично, там откровения не происходят. Поэтому все последующие возвещения блаженства служат мерилом силы и глубины, подлинности и чистоты беспокойства, заполняющего нашу душу и заставляющего нас искать.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
«Утешение Израилево» – так часто называли мессианское спасение. И если оно обещано прославляемым, то наверняка и страдания, о которых здесь идет речь, подразумеваются куда более глубокие и основательные, нежели те, что вызывают у нас ежедневные мимолетные неприятности и личные беды. Они скорее похожи на страдания раба бога Яхве, который олицетворяет собой, в разумении пророков, народ, неукоснительно соблюдающий свою веру, находящийся под тяжелым гнетом собственного жалкого настоящего