Он казался таким расслабленным, таким влюбленным в жизнь. Он смотрел на меня с улыбкой, и уголки моих губ сами по себе приподнимались, отвечая на нее, улыбаясь в ответ.
– Отличная идея, – заключила я, и мы так и сделали. Только вот Алекс съел меньше половины своего шоколадного фондю, а я так увлеклась, что практически не оставила ему тирамису. Мне стало неловко и даже капельку стыдно. Он подмигнул мне и постучал по своему животу.
– Ты только что сделала мне одолжение: поверь, отрабатывать в зале лишние калории никому не доставляет удовольствия. Давай ты доешь все тирамису, и я со спокойной душой сегодня усну, не думая о завтрашней тренировке.
И я доела, в конце довольно облизнув ложку, а после прикончила еще и фондю. Мама, качая головой, начала было лекцию о вреде чрезмерного употребления сахара. Но Алекс очень удачно сделал комплимент ее платью. Она рассыпалась в благодарностях, а он в очередной раз мне подмигнул. Александр-Антуан дю Монреаль покорил меня в тот вечер.
– В ту первую встречу он скормил мне два десерта, – со смешком говорю я Валентину. – Знаешь, даже странно, но Алекс никогда не был для меня братом. Сидя с ним за одним столом, уплетая два десерта, я не думала: «Как круто, что этот клевый парень стал моим братом». Таких мыслей не было.
– А о чем ты думала?
– Он скорее превратился в моего кумира, – решаю я признаться Валентину. – В мои двенадцать лет мне безумно захотелось быть похожей на него, стать такой же раскованной, уверенной и находиться в центре внимания. Быть такой же жизнерадостной, беззаботной и красивой.
– Да, интересно… Но когда ты все-таки поняла, что любишь его? – не унимается Вал.
Прячу взгляд. Не хочу делиться этим с Валентином. Прекрасно осознаю, когда я увидела в Алексе парня, но это слишком личное.
– Не знаю, Вал. Видимо, когда я взрослела, менялось мое восприятие мира и отношение к нему.
Официант приносит наши заказы. Мы стаскиваем маски. Валентин хмурится. Он молча начинает разрезать стейк, я же решаю посолить и поперчить мясо.
– Я знаю, когда ты врешь мне, – вдруг сообщает Вал и отправляет кусочек мяса в рот.
Я теряюсь, а он смотрит мне в глаза.
– Не хочешь – не делись. Но можно честно сказать: «Вал, давай закроем тему, не хочу ни говорить, ни делиться».
– Я не хотела тебя обидеть. Прямолинейность порой рушит даже самую крепкую дружбу.
– Вранье – вот что разрушает абсолютно все. Наша дружба строится на правде. Ты говоришь, что думаешь. Я говорю, что думаю. Мы хаваем дерьмо друг друга, осознавая, что в любой ситуации, несмотря ни на что, готовы поддержать друг друга и быть рядом. Вот мое представление о дружбе, Марион.
Он не злится, но очень обижен. Его легко читать, вся гамма чувств написана на лице. Я беру его за руку…
– Прости, пожалуйста, я правда не хотела тебя обидеть.
– Забыли, но просто так больше не делай, ладно?
– Не буду, – обещаю я, и он