– Это мои предки, – сказал Исари, поднимая повыше факел. С картин на них глядели багрийские цари. Они были похожи: высокие, светловолосые и светлокожие, с тонкими губами и высокими скулами.
В одних из них выделялась камайнская кровь, в других – гелиатская. Приземистость и основательность камайнцев сменялась гелиатской утонченностью.
– Кастрин Кривой, мой прапрадед, воевал с Камайнским халифатом против Гелиатской империи, его ранили в голову в битве при Кренах. Он потерял глаз, но остался жив. Это мой прадед Киван II Смелый, воевал в союзе с Гелиатом против Камайнского халифата. Мой дед Тариэл Красивый, воевал то на одной стороне, то на другой. Мой отец – Исари ll поддерживал Гелиат. Думаю, из-за родственных чувств – моя мать была родом оттуда. Это прочие мои родственники: дяди, двоюродные братья… все они воевали против кого-нибудь из вас и за кого-нибудь из вас…
Он прошёл к самому краю галереи, к последнему портрету, осветил его своим факелом.
– А это я. Не знаю, кем меня наречёт народ: Исари Миротворцем или Исари Дурачком…
Этери не видела ещё этого портрета. Исари тщательно его скрывал, и было за что. На канонический парадный портрет намекала лишь царская мантия, да и та была потрёпана до состояния рубища, вместо роскошных драпировок на заднем фоне – город в руинах. Угадывалась разрушенная стена, сверкал на солнце покосившийся шпиль причальной башни. На переднем плане – озеро крови, а в нем изорванные, испачканные штандарты гелиатских и камайнских полков.
Сам Исари стоял на берегу озера, скромно сцепив руки в замок, улыбаясь загадочно и жёстко. Этери ахнула, зажав руками рот, представляя, какая буря сейчас поднимется. Исари меж тем продолжал, как ни в чём не бывало:
– Они воевали, а я воевать не буду. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на смерть, господа. Отныне мои люди не будут проливать кровь за чужие интересы, моя земля закрыта для ваших армий. Идите через Гатенский хребет или через Тарнийские княжества, теряя по дороге половину армии… Мне всё равно – отныне я не подпишу ни одного документа о союзе, если в нём не будет и третьей стороны.
Послы молчали. Им нечего было сказать: они не имели полномочий решать такие вопросы.
Исари кивнул им.
– Покойной ночи, господа. Встретимся за завтраком.
Когда Этери было шесть лет, она думала, что выйдет замуж за царевича Исари. Он был такой смешной: бледный и слабенький, невысокий, худой. Этери была выше него на полголовы и, наверное, легко сбила бы с ног, если бы захотела. Но драться с Исари было нельзя – больное сердце. И тогда Этери принялась его защищать. Она приносила ему яйца из гнёзд, которые разоряла вместе с двоюродными братьями, а он рассказывал ей о дальних странах, про которые читал в книгах. Сама Этери читать