Интересно, откуда он это знает? Наверное, вопрос читался на моем лице, потому что он немедленно ответил:
– Я историк, специализируюсь по германской истории. Двадцатый век, Третий Рейх.
Я взглянул на него повнимательней. Янике-младший, если и был старше меня, то совсем ненамного. В истории Германии было много интересного. Здесь и Крестовые походы, Тевтонский орден, Мартин Лютер, Фридрих Великий, наполеоновские войны, Бисмарк. Чего только не происходило в лесах между Одером и Рейном. Какой восхитительный простор для историка. Так нет же, ему понадобился именно Третий Рейх, нацистская Германия.
– Нет, я не мазохист – улыбнулся австриец.
Он что, мысли читает?
– Кстати, если не вы против… – он еще раз улыбнулся – Меня зовут Карстен.
Ну и прекрасно, мое имя он уже знает и я попросту кивнул, изобразив кривоватую улыбку. Интересно, что бы по этому поводу сказал его прадед? А, да ну его в болото! Как бы то ни было, мне следовало готовиться к заброске. Это, в свою очередь, предполагало безвылазное сидение в сети и короткие вылазки из нее для консультации с ничего не подозревающими специалистами. Хотя, в данном случае подходящий специалист был уже здесь. Тем лучше, потому что подготовку не следовало затягивать, впрочем, сие было совсем неочевидно несведущему человеку. Казалось бы, не все ли равно, забросят ли меня завтра или через год, ведь я все равно попаду в то же самое место на оси времени. Но Рои считал, что взаимоотношения времен намного сложнее, чем нам кажется. По его расчетам, расщепления реальности, которые мы называли катаклизмами, были в чем-то подобны "Шредингеровскому коту": единожды обнаружив их, мы невольно запускаем некий механизм, "вклинивающий" такой катаклизм в нашу реальность. Чем больше времени проходит после обнаружения неприятности, тем глубже она вклинивается в реальность и тем сложнее, если и вообще возможно, ее устранить. Разумеется, наш физик приводил убедительные доказательства, вот только их никто не понимал. Но толстяку мы верили, поэтому медлить не следовало.
– Георг Эберхард, студенческое прозвище – Кабан Юрген3 – начал австриец.
Говорил он, разумеется, по-английски, поэтому эту игру слов ему пришлось объяснить.
– Ни в архивах, ни в Сети нет никаких сведений о необычном коммуникационном приборе – так Карстен назвал Зеркало – Так как вы подозреваете, что такой прибор не мог быть создан с помощью конвенциональных на то время технологий…
– Карстен, а нельзя ли не столь занудно? – нагло перебил его я.
Эйтан, незаметно для австрийца, подмигнул мне.
– Можно – в серых глазах австрийца зажглись веселые огоньки.
Это неожиданно напомнило мне такие же серые глаза верховного жреца и удивление в этих глазах перед тем, как я его убил.
– Итак – торжественно объявил Карстен, искоса поглядев на меня – Эта хрень была создана неизвестно