Океан мой, скажи, ты, как прежде, жив?
Я твоя единственная луна?
Подо льдом не видно: прилив-отлив,
Или комом вымерзло всё до дна.
Десять тысяч слов, как в полубреду…
Волны вод и соли мешают спать…
И, закрыв глаза, я по дну иду…
Всё вперёд… но только, похоже, вспять.
«Я люблю фото прошлого века…»
Я люблю фото прошлого века,
Где без ретуши, в блеске глаз,
Так легко разглядеть человека
Человечнее новых нас.
Говорят – это фотобумага
И винтажный эффект старины.
А, по мне, просто честь и отвага
Из сердечной идут глубины.
В чуть смущённой полуулыбке,
В позе тела – основе основ —
Есть прощение к каждой ошибке,
Нестреноженная любовь,
Что не требует, а внимает
И желает счастья для всех.
Словно мать, горячо обнимает
И дарует настрой на успех.
И, по мне, не бумага красива,
Никакого секрета в ней нет.
К жизни страсть и душевная сила
Оживляют потомкам портрет.
Си ти
Этот город не спит. Он текуч, как вода.
Этот город не сможет застыть никогда.
На зелёной волне мимо улиц пустых
Я лечу, ты летишь, и асфальт мостовых
Бесконечною лентой нам стелется вслед…
Кроме звука у нас ничего в прошлом нет.
Кроме шороха шин, что нас ждёт впереди?
Только сердца сейчас тарантелла в груди.
Башни Сити мелькают, смеёшься – экстрим
Ощущать этот ток, этот пульс, этот ритм,
Выжимать из мотора почти страстный стон,
Наблюдая, как искры ласкают бетон.
И прорваться сквозь ночь, выпадая росой!
По Тараса Шевченко гуляя босой,
По перилам съезжая, как в алчную пасть,
Не боясь ни воды, ни огня, ни пропасть,
Растворяясь во тьме, возрождаясь в рассвет,
Заглушить. Замереть.
Зачеркнуть.
Звука нет.
Проще
«Знаешь, жить ведь достаточно просто, —
Ты сказал. – Отпускать, не читая по лицам,
Притуплять всё, что было достаточно острым…»
Не зализывать раны, листая чужие страницы.
Прижиматься, зажав: не давая себя без остатка,
И, конечно, держать в тишине, всё, что снится.
Принимая, довольно глубокой быть для достатка,
И, как любишь, фарфоровой. Но не разбиться.
Оставлять далеко позади перетолки,
А под сутолоку дней заметать пересуды.
И тогда шансы есть оказаться на полке,
На твоей. Для коллекционной посуды.
Проще некуда. Только зачем мне так «просто»?
Видно где-то при обжиге передержали:
За стеклом слишком тесно,
и хочется неба для роста,
И сосуд превратился в седые скрижали.
Гори,