Атрак несколько мгновений пристально смотрел на мёртво сомкнувшего губы вятича, потом губы его дрогнули, словно обозначив улыбку, он опять протянул словенской молвью:
– Добро. Пусть так будет. Едем к отцу.
И только тут Вадим Станиславич Козарин перевёл дух, стараясь, чтобы этого не заметили ни его собственные вои («Хоробор Вадим Станиславич, хоробор! Целой рати половецкой не забоялся!»), ни половцы Атрака («Корош, орус-къарыулу7!»).
Опять орус!
Кажется, дело слаживалось.
4
Степь пахла полынью.
Сухой и горьковатый запах ясно тянул со стороны степи, мешаясь с дымом горящего кизяка от половецкого стана, где многоголосо ржали кони и гомонили люди.
Половцев было много. На первый взгляд – не меньше шести-восьми тысяч. А то и больше.
Великий князь тихо выругался сквозь зубы, по-прежнему разглядывая вражий стан, глянул наконец в сторону своих.
Полки подходили. Медленно, но верно.
Всеволожи переяславцы подошли ещё вчера днём, благо им и идти-то – только из города выйти. Потому половцы и не решились перелезть через Альту, чтобы разом обложить Переяславль. А сегодня стало уже поздно – перевезясь вчера через Днепр, подошёл передовой киевский полк – восемь сотен конных – подкрепил переяславцев кольчужной силой, а пуще того – вестью, что на подходе пять иных полков. Хоть и не в такой же силе каждый, а всё равно. А ещё через несколько времени прискакал гонец и от черниговского князя – Святослав спешил в тяжёлой бронной силе.
Так и не решились половцы перейти Альту, застряли меж ней и Трубежем, хоть и переходить-то было… вплавь перебрались бы, одними только конями запрудили бы речку. Уж через Трубеж-то да и иные реки межевые перейдя…
Сейчас подходили черниговцы – северские полки шли в силе, мало не равной силе великого князя, и Изяслав Ярославич почувствовал, как на челюсти сами собой вспухают желваки. Неужели и на этой войне Святослав опять наложит лапу на вождение всей ратью? До зела, до скрипа зубовного великому князю нужен был ратный успех, который присудили бы именно ему, а не Святославу, как то случилось и в торческом походе, и на Немиге.
Хотя на Немиге-то… хоть перед собой не криви душой, Изяславе, – великий князь стиснул рукой поводья, и конь невольно заплясал под седлом, почуя гнев господина. – Какая там победа… столько крови пролили, и всё – впусте! Ни Всеслава взять не смогли, ни силу кривской земли сломить!
На миг перед Изяславом снова встали прошлогодние события – густой снег валит с низкого серого неба, пешцы вязнут в сугробах, кони несутся, высоко взрывая пушистый снег, звенит оцел, проливая на зимнюю белизну алую кровь…
Да…