Приносят клубнику и малину. Приходит Ризли под руку с Ричардом Ричем. Занимают места в беседке. Кувшины с белым вином стоят на земле в лохани с холодной водой. Окажись здесь Мария, думает он, непременно бы ее опрокинула.
Кубки Рейфа украшены изображениями учеников Христа.
– Надеюсь, это не Тайная вечеря, – говорит Рейф. – Держите, сэр. Этот ваш.
Он узнает святого Матфея, сборщика податей, поднимает кубок и произносит тост, который слышал от тосканских купцов: «Во имя Господа и барышей».
Тяжесть этого дня опускается на плечи. Голоса то громче, то тише, и он уходит в свои мысли. Думает о крыльях, которыми бахвалился перед Фрэнсисом Брайаном. Когда крылья Икара расплавились, тот беззвучно пролетел сквозь воздух и с шуршанием вошел в воду, а перья остались на ровной маслянистой поверхности моря. Почему мы упрекаем Дедала за падение Икара и помним только его неудачи? Он изобрел пилу, топор и отвес. Выстроил лабиринт на Крите.
Он приходит в себя. Из дома доносится детский плач.
Хелен подскакивает:
– Маленький Томас! Окно открыто! Ночной воздух вреден!
Они смотрят наверх: появляется лицо няни, ставни плотно закрываются, плач смолкает.
Рейф протягивает руку:
– Милая, успокойся. У него хватает нянек.
Они хотят, чтобы она посидела с ними подольше, ее красота словно благословение. Хелен садится и говорит:
– Иногда, когда он плачет, у меня болит грудь, хотя его уже забрали у кормилицы. Дочерей я кормила сама, но теперь я леди. Вот так-то.
Они улыбаются, все отцы, за исключением Грегори.
Рич поднимает святого Луку. Он никогда не забывает о делах.
– За ваш успех, сэр. – Рич опрокидывает кубок. – Хотя вы дотянули до опасной черты.
Грегори говорит:
– К тому времени, как мой отец выпустил из тюрьмы нашего друга Уайетта, тот успел выдернуть последние остатки волос. Отец не спешит, дабы показать свою власть.
– Не вижу в этом ничего дурного, – говорит Рич. – Если она у тебя есть. Милорд, сегодня Кристофер Хейлс принял присягу в качестве начальника судебных архивов. Он спрашивает, вы готовы съехать?
Он не собирался съезжать. От Чансери-лейн рукой подать до Уайтхолла.
– Скажите Киту, я найду ему другой дом.
– Жаль, вы не слышали короля, – говорит Рейф, – когда он сказал, сколь многим обязан нашему хозяину. Лорд Кромвель стал мне ближе, чем родственник.
– А потом вспомнил, что я из простых, – улыбается он. – Если бы не это, он был бы рад состоять со мной в родстве. – Он окидывает их взглядом. Все ждут. Он вспоминает слова Уайетта: вы на грани того, чтобы объяснять свои поступки. – Господь свидетель, я бы решил все давным-давно, но Мария должна была осознать, чего от нее хотят. Вы были на совете, Рич, когда король вышвырнул Фицуильяма…
– По-моему, вышвырнули его вы.
– Поверьте, так лучше. – Мне было тяжело вернуться к столу с цепью в руке, думает он.