– Привет! – Тайна вошла в комнату.
Мальчик спрыгнул с подоконника, огромные голубые глаза испуганно распахнулись.
– Меня зовут Тайна, а тебя?
– Кирилл, – неуверенно отозвался мальчик.
– У тебя хороший голос. Что за песню ты пел?
– Про дождик… Лена собрала репетицию, наверху, в хоровом классе. Но я туда не пошел, потому что не могу поднять гирю по лестнице…
– И ты решил спеть соло?
– Ну да…
– А кто же тебя заковал? Это такое наказание, что ли?
– Иван Николаевич боится, что я улечу. – Кирилл снова взгромоздился на подоконник и тоскливо посмотрел на размокший пустырь и проложенную на низких бетонных опорах теплотрассу. – И я бы улетел, так что его можно понять…
– Мальчики не летают, – заметила Тайна.
– Остальные не летают, а я – могу! У меня же крылья, только они еще не совсем окрепли! Маша говорит, я похож на ангела…
– Кто такая Маша?
– А, просто девчонка… – отмахнулся Кирилл. – Она мне записку писала со всякими девчачьими глупостями. Лена об этом узнала и стала ее дразнить. Она говорит, такой уродливый паук, как Машка, не может любить ангела…
– А мне кажется, у тебя нет крыльев, – заявила Тайна.
– Есть. Они белые и красивые. – Мальчик гордо повел плечами. – Иван Николаевич сказал, что у меня большие пер-спек-тивы!
– О чем ты? Что еще за перспективы?
– Никто не знает! Это известно только Ивану Николаевичу. Но у меня есть одна догадка!.. Рассказать?
– Конечно.
– Я думаю, когда мы вырастем, то будем выступать в цирке. Ты любишь цирк?
– Не знаю, – пожала плечами Тайна. – Я там еще не была.
– А я люблю. Нас выбрали потому, что мы не такие как все. У меня крылья, у тебя – рога…
– Подожди, откуда ты узнал о рогах?
– Я вижу! Иван Николаевич сказал, что когда-нибудь все мы станем знаменитыми. И даже изменим мир!
– Если он желает вам добра, то зачем держит в котельной? Разве это подходящее место для детей?
– Это нужно для кон-спи-ра-ци-и, – загадочно произнес мальчик и отвернулся, ясно давая понять, что разговор окончен.
Тайна покинула спальню и направилась к лестнице. Она уже слышала нестройное детское пение, которое то и дело заглушали раскатистые удары грома.
Лестницу освещала единственная пыльная лампочка, болтавшаяся на электрическом проводе. Тайна поднималась, внимательно глядя под ноги, и песенка, разносившаяся по бетонному пролету, становилась все громче.
Дождик, дождик, пуще!
Будет травка гуще!
На леса и горы,
На поля и долы!
На могильный холмик,
Где