Это было северное крестьянское жилье, русская изба. Благодаря гигантской печи и стенам без щелей даже в самую холодную зиму обитатели такого дома не страдали от стужи, а наслаждались жарой, о чем свидетельствовало само название «изба», означающее «теплое помещение», «баня».
После того как они поблагодарили новых соседей, тиун повел их показывать участок земли, который им отвели.
По дороге они разговаривали о том о сем, и Янка не утерпела: призналась, как глубоко поразили ее новые соседи. «С такими людьми, – она мечтательно огляделась, и ее взору предстали города, словно по волшебству возникшие в лесу, – для нас, русских, нет ничего невозможного».
Управляющий был человек маленького роста, с хитрым выражением лица. Он рассмеялся.
– Это север, – сказал он ей, – мы тут на холоде и стуже что угодно сделаем, вот только сил у нас надолго не хватит. – Заметив ее удивление, он улыбнулся, а потом обвел рукой обступивший их лес. – Вы теперь на севере, – пояснил он. – И тут у нас вот как повелось: мы, конечно, стараемся, трудимся не покладая рук. Но что бы мы ни делали, лес забыть не дает: земля, зима и сам Господь Бог всегда будут сильнее. Как ни старайся, а исход один: все тщета и ловля ветра. А раз так, то и не рвись, из сил не выбивайся, разве только надобно что-то побыстрее сделать, а задача – ясная да точная.
Она рассмеялась, сочтя это шуткой, но он лишь пообещал:
– Сами увидите.
Он сказал им, что размеры у имения средние, примерно четыреста десятин. Распахана пока была лишь часть этой земли. Пашня располагалась по обоим берегам реки.
Многие хозяева предпочитали сдавать свои отдаленные земли в кортому, то есть внаем, крестьянам за скромную плату, обыкновенно получаемую в виде оброка. Как он сказал им, это, мол, не прежние дни на юге, когда господа сами управляли имениями, а излишки оброка посылали на рынок на продажу.
– У нас здесь все проще, – продолжил он.
Однако у боярина Милея были деньги, чтобы покупать рабов и нанимать работников.
– Он намерен привести сюда еще людей и расширить и благоустроить вотчину, – сказал тиун, – а часть земли будет сам обрабатывать. Так что, хоть пока вотчина и маленькая, не успеете глазом моргнуть, как здесь все переменится.
Янку беспокоило одно:
– Мы-то христиане, – сказала она ему. – А здешний люд кто – нехристи, поганые?
Она уже успела заметить несколько странных, горбатых могильных холмиков за частоколом, которые показались ей нехристианскими.
– Славяне с юга – те христиане, – ответил он, – а вот мордвины… – он засмеялся, – это мордвины. Вятичи – славяне, но язычники. У частокола – их погост.
– А церковь здесь когда-нибудь построят?
– Боярин вроде хочет.
– Когда? Скоро?
– Может быть.
После этого она вернулась в избу, а ее отец с тиуном пошли посмотреть надел, который будет сдавать ему в кортому боярин.
Земля, которая ему отводилась, представляла