Несколько дней беспрерывно лил дождь, поэтому теперь на дорогах стоит вода, и мы осторожно едем на машине по затопленному Килларни. Однако облака рассеялись и над городом раскинулось чисто умытое, по-зимнему голубое небо. Мы с Натаниелем долго смотрим на церковь: ее крыша в лучах полуденного солнца отливает медью. Каждый из нас знает, о чем сейчас думает другой. На кладбище за этой церковью погребена Вики. Натаниель тайком пришел на похороны и тихо держался поодаль, чтобы не расстраивать мою маму.
Но вот тень, отбрасываемая церковью на дорогу, остается позади, а мы едем дальше.
– Ты как? – интересуется Натаниель.
Отделаться ничего не значащим «хорошо» или «порядок»? Нет уж. Мы врали друг другу так часто, что хватит на целую жизнь.
– Больнее всего от мелочей, – говорю я, глядя в окно, за которым все кажется заплаканным. – День рождения прошел хорошо. И Рождество тоже. Новый год выдался совсем чудесным. У меня получалось жить без Вики. Но с мелочами я ничего не могу поделать. Мимолетный аромат, напоминающий о Вики. Или я что-то вспоминаю, чувствую себя счастливой – но тут обрушивается реальность, разбивая все вдребезги. Слышу какую-то песню и думаю: «Спеть бы ее Вики!» А спустя секунду осознаю – Вики больше нет. И так постоянно, никогда не знаешь, в какой миг это снова нагрянет. Будто порез бумагой: совсем не ожидаешь, поэтому очень больно.
Даже сквозь гул мотора слышу, как Натаниель тяжело вздыхает:
– Мне невыразимо жаль, что мы ее не спасли.
– Знаю. А ты не задумывался, почему у нас не получилось?
Натаниель не отрывает взгляда от дороги, но я чувствую, что все его внимание направлено на меня.
– Ты о чем? – спрашивает он.
– Мы решили, что перенеслись слишком поздно, и поэтому Вики умерла. Но вдруг дело не во времени?
– К чему ты клонишь? Скажи прямо.
Не сомневаюсь, Натаниель давно сообразил, о чем я говорю. И ему не по себе. Наверное, он надеется, что неправильно все понял. Теперь Натаниель смотрит на меня, лишь краем глаза следя за дорогой.
– Натаниель, Лиаскай по-прежнему во мне. Я ее чувствую. Лиаскай – часть меня, и она что-то со мной делает.
Я замечаю это по глазам других людей. Они всегда задерживают взгляд на мне чуть дольше положенного. Зрачки у них расширяются. Иногда люди невольно приоткрывают рты. Я знаю, что они видят: сама замечала это в Вики. Сияние. То самое сияние, в котором погасла сестра.
Смотрю Натаниелю в глаза:
– Почему мы так уверены, что частичка Лиаскай, которая убила Вики, не перенеслась со мной сюда?
Закусив губу, Натаниель снова перевел взгляд на шоссе. Он в растерянности, но не собирается лгать самому себе. Нельзя нам больше обманываться, времени на это нет.
– Мы надеялись, – шепчет он. – Я полагал, что надежда чего-то стоит.
Бездумно накрываю своей ладонью ту руку Натаниеля, которой он держит руль.
– Надежда дорогого стоит. И она нам понадобится. Но, боюсь, одной надежды мало.
Мне не хотелось давить на Натаниеля, поэтому я скрывала свои подозрения. Однако другие