и мне не дают покоя его миллионы? Нет, Люда, я не завидую Всеволоду. Я тридцать четыре года работаю в конторе, люблю свою работу, и как банально не прозвучит, жизнь готов за неё отдать. У меня же ничего больше нет. Живность? Так я их вижу в лучшем случае час-полтора в сутки. Друзья? Не обзавёлся. Родственники? Сами понимаете, общение с родственниками не моя тематика. Есть только работа. И есть деньги, которые я там получаю. Деньги, – повторил Илья Васильевич, повернувшись лицом к гостинице. – Живу на них скромно, почти бедно. А тут вдруг гостиница в горах – своеобразный шик. Мелочь, конечно, для Всеволода, пыль, но другим такие щедроты не по карману.

      Развернувшись, Илья Васильевич не спеша пошёл в сторону высокой ели, ссутулился, руки сунул в карманы пальто.

      – Он и в прошлом году с кислым лицом сидел. Улыбнулся бы хоть для разнообразия.

      – Его уже не переделать. Пошли, – я сделал несколько шагов и взгляд сам собой метнулся на одно из окон на втором этаже.

      Всё произошло довольно быстро, буквально за секунду, но, тем не менее, я хорошо успел разглядеть в окне женское лицо. Придерживая рукой занавеску, женщина смотрела на меня, а когда взгляды встретились, молнией отпрянула от окна. Сейчас там слегка покачивалась занавеска.

      – В каком номере остановилась тётя Шура? – спросил я у Люськи.

      – У-у… На третьем этаже…

      – Не-е, тогда не подходит. Слушай, то окно не Ёлкино?

      – Которое?

      Я уже хотел вытянуть руку и указать на оконце, как внутри что-то оборвалось и тело бросило в жар.

      – Глеб, ты чего? О каком окне ты говорил, Глеб!

      – Не может быть, – шептал я.

      – Ты меня пугаешь.

      – Это мой номер, Люська, – крикнул я, сорвавшись с места. – Мой номер!

      – Подожди. Глеб, да остановись, что случилось?

      В холле я чуть не налетел на Феликса. Он опять собирался выйти на улицу, и когда я дёрнул на себя дверь, состроил такую гримасу, как будто я пытался его убить. На лестнице я встретил отца.

      – Глеб, ты мне нужен.

      – Не сейчас, пап.

      – Глеб, постой, – кричала из холла Люська.

      Пани Вержвецкая вышла из своего номера; моё шумное появление заставило её насторожиться и спешно прижаться спиной к стене.

      – Что за бестактность и неорганизованность!

      Наплевав на её ворчание, я рывком распахнул дверь, уставившись на занавеску. Всё верно, минуту назад именно от этого окна отстранилась женщина в белом. Не уверен, что она полностью облачена в белые одежды, но на голове у неё точно была белая косынка или платок. Но что ей здесь понадобилось, с какой целью зашла ко мне, таращилась в окно, а потом позорно бежала? Стоп! И кто это мог быть? Я начал судорожно перебирать в голове всевозможные варианты. Ёлка, Ксения, горничная Ада, горничная Яна…

      – Глеб, – Люська вбежала в номер и привалилась к распахнутой двери. – У тебя с головой всё в порядке?

      Я рассказал про незнакомку у окна. Люська закрыла дверь и подскочила к окну.

      – Перепутать не мог?

      Вместо