Вот здесь я с ним была полностью согласна. Там взрослые женщины перепуганы, что уж говорить о ребенке. Взвесив все за и против, я решила действовать.
– Я пойду и поговорю с ним.
– Леныч, это опасно.
– Паша, там две женщины и ребенок уже в опасности!
– Сейчас подъедет группа с психологом. Они начнут разговор и…
– Пока они приедут кто-нибудь может пострадать, – перебила друга.
В разговор попытался влезть участковый, Пашка рыкнул на него и начался спор. Пока мужчины тренировали красноречие друг на друге, я юркнула под красную ленту и приблизилась к дверям магазинчика. Сквозь стеклянное витринное окно было видно трясущуюся продавщицу за прилавком, в паре шагов от нее женщина моего возраста и цепляющаяся за ее юбку девчушка лет шести. Боком стоял Давиденко, он занял удобную позицию, чтобы одинаково наблюдать за заложниками и обстановкой на улице. Потрепанная серая футболка в жирных пятнах на животе, такие же видавшие лучшие годы штаны. В одной руке наполовину пустая бутылка водки, а во второй – СР1ПМ, кажется. И где ж ты, родимый, его взял?
– Степан Борисович! – Крикнула я.
Мужчина дернулся, обернулся ко мне, а руку с пистолетом выставил в сторону продавщицы.
– Степан Борисович, это я – Елена Александровна Красневская. Мы с вами беседовали по делу смерти вашей жены.
– Убийству! – Почти взревел Давиденко. – Жанну убили! А вы… вы ничего не делаете!
– Степан Борисович, я именно поэтому здесь. Вам не успели сообщить, что появились новые улики по делу. Чтобы начать расследование нам нужно ваше заявление, без него мы не имеем право что-либо делать.
– Что она делает? – Донесся до меня «шепот» Михалыча.
– Время тянет, – шикнул на него Пашка.
Давиденко на некоторое время задумался, пьяно хлопая глазами. Я, затаив дыхание, ждала. Будь он трезв, понял бы, что все мои слова блеф чистой воды. Дело давным-давно закрыто и никаких улик появится не может. Наконец мужчина ожил, пошатываясь, подошел к двери, приоткрыл ее и поманил меня за собой. Я бросила быстрый взгляд на хмурого Пашку за моей спиной и вошла внутрь.
Обычный небольшой магазинчик в спальном районе. Похожий находился и около моего дома. Продавщица, лет пятидесяти, с размазанным макияжем на лице, нервно крутила кольцо на пальце. Полина, мать девочки, в отличии от первой, слезы не лила. Плотно сжав губы, она цепким взглядом наблюдала за пьяным Давиденко, крепко прижимая к себе дочь. Видно было, что в первую очередь она думала о безопасности ребенка и не давала страху завладеть собой.
– Вы хотя бы ребенка выпустили, – буркнула я, прежде чем меня толкнули в спину, вынуждая сделать два шага вперед.
– Руки подними и не дергайся, – скомандовал Давиденко.
Я, фыркнув, выполнила указание. Мне бы не составило большого труда выбить пистолет из рук пьяницы, но я боялась, что при малейшей ошибке могли пострадать невинные люди. Но бездействовать тоже не вариант.