Подъемы, спуски и ночлеги,
Да ноша тяжкая моя.
Не жалуясь – останови!
Летел я голубем почтовым,
Бороться с бурями готовым,
Поддержанный крылом Любви.
Летел, ни капли не устав,
Поскольку знал, мой груз отважно
Несла Любовь, разъяв поклажу
И долю другу передав.
XXVI. Теперь один. Пылит дорога
Теперь один. Пылит дорога.
Иду – мне надо доказать:
Не может Время навязать
Любви зависимость от срока.
Но если Он, держа в руке
Вещей единство и разъятость,
Дела людей, грехи и святость,
И все их башни на песке,
Увидит – нет, Он знал всегда,
Что будет так – Любовь ушла,
И жизнь без жизни потекла,
Не кровь, а мертвая вода —
Случись такое – в тот же день,
Бесформенным плащом ее
Накрыв презрение мое,
Пусть прозвенит ключами Тень!
XXVII. Нет липкой зависти во мне
Нет липкой зависти во мне
К манящей светской суете,
К мельканью крыльев в пустоте
И к жизни в клетке на окне.
Я не завидую зверью,
Присвоившему право казни,
Без совести и без боязни
Не верящему в казнь свою.
Нет зависти во мне к умам,
Смеющимся при слове «долг»,
Лишь в праздной жизни зная толк,
Гниющим по своим домам.
Готов я клясться на крови
И в бездне горя повторять —
Да, лучше друга потерять,
Чем вовсе не узнать любви!
XXVIII. Безлунной ночи немота
Безлунной ночи немота,14
Лишь перезвон колоколов
С окрестных четырех холмов —
Мир ждет рождения Христа.
Четыре храма радость льют
Над крышами людских селений;
Вблизи и где-то в отдаленье
Надежды отзвуки встают.
Колокола поют во мгле,
Что все утешены мы будем —
Мир и добро всем добрым людям,
Добро и мир всем на земле!
Я спал и просыпался с болью
Весь этот год. Почти желал,
Чтоб жизнь иссякла, и не ждал
Весть Рождества услышать боле.
Но святочным колоколам
Унять подвластно дух смятенный,
Как в детстве, влив в родные стены
Печаль и радость пополам.
XXIX. Когда причина горевать
Когда причина горевать
Так велика, грозна, и гневно
Дань нашей скорби ежедневно
Приказывает отдавать,
Как можем мы встречать сочельник
Без гостя той, другой поры,
Без шуток, без его игры,
Без мысли бурного теченья?
Но – надо. В праздничный наряд,
В венки оденем у порога
Двух стражей – при купели Бога
Стоят Обычай и Обряд.
Антагонисты