– Тогда убери этот никчемный выступ впереди, – предложил Агирра. – Что за нелепый нарост! Он портит весь вид.
– А мне он очень нравится, – встала на защиту зодчего Зуммуриада. – Он прелестный!
– Но он только удорожает строительство, – заметил Агирра
– Не прекословь, Мултан, – оказал Зармайр – бог с ним, с золотом, но строй без выступа, он портит весь вид.
– Выслушай меня, великий государь, – воскликнул зодчий высоким звонким голосом. – Да, я строил башни, и крепости, и храмы в Хинде, Согдиане, Бактрии, Парфии и Мидии. Но везде я делал лишь то, что мне приказывали, строил по веками устоявшемуся образцу. Лишь дочь твоя сказала мне: придумай что-то свое, Мултан, такое, чего нет нигде. Я увидел в твоей стране изобилие крепкого и мягкого известняка, камня, созданного богом для постройки дворцов и храмов. И то, что я выстрою из этого камня, простоит века. Десятки веков! Думаешь, я напрасно столько времени медлил, исходил все окрестности, копался в земле? Я изучал твое море. И убедился, что раз в несколько столетий оно имеет обыкновение подниматься и затоплять всё в округе. Так вот, когда оно поднимется в очередной раз, оно не сможет подмыть основание башни, а выступ её будет рассекать все набегающие волны. И я говорю тебе: века, тысячелетия простоит твоя башня, и всё это время люди будут восхищаться ею и славить твоё имя. Бросив золотой – не жалей медяка! Дай мне закончить работу, и ты увидишь, что через полгода здесь будет стоять башня, равной которой нет, не было и не будет в мире!
– Башня! – презрительно фыркнул Зармайр. – Что мне башня? Игрушка для мой девочки? На эти деньги я бы лучше выстроил с десяток крепостей для охраны народа.
– От кого ты хочешь защищаться? – с удивлением опросила девушка. – Мидийцы наши братья, парфянский царь ежегодно шлет нам дары, с армянами мы мирно торгуем, картлийцы сватаются ко мне уже третий год Ты боишься аланов? Этих дикарей и трусов? – девушка усмехнулась, губы ее задрожали а предательская слезинка, сверкнув в уголке глаза, скользнула по щеке. – Игрушка! Разве я дитя? Разве лишь мне одной нужна эта башня? Разве не послужит она укреплению и распространению гуманнейшей и прекраснейшей веры, которая объединит племена нашей страны в единый и могучий народ?
– Ты слышишь? Слышишь, что она говорит? – с немалым изумлением воскликнул царь.
– Я слышал речь не девочки, но царицы, – с поклоном промолвил маг. – Поверь мне, владыка, народ, объединённый единой верой, можно истребить, но покорить – никогда! Проникнись этой верой, просвети свои племена, истреби еретиков, возлюби Ахуру – и он исполнит все твои сокровенные мечты…
Взглянув на мага тяжёлым взором, царь хотел было что-то екать, но смолчал. В диковатом взгляде этого сухопарого сутулого человека было нечто, от чего обычный человек смущался, опускал очи долу и отходил в сторону.
– О, отец, – вся в слезах прошептала Зуммуриада, от нахлынувших чувств не в силах сказать ничего