Отходили тем же маршрутом, что и вошли в посёлок, по максимуму нагрузившись трофеями, плюс, вытаскивая одного «трёхсотого». Хотя Ковалёв и уверял, что может идти самостоятельно, мы решили не рисковать – кто знает, какие у Михаила внутренние повреждения, и сможет ли Диана спасти его, если произойдёт ещё какая-нибудь неприятность. На удивление, нас никто не обстрелял, не накрыл минами или снарядами, хотя группа бойцов с раненым на руках представляла собой весьма лакомую цель.
Как я и предполагал, ополченцы использовали созданные нашими немцами укрытия. Едва мы выскочили из зелёнки и, оглядываясь, порысили к усадьбе, из-под одной из бетонных плит всунулся мужик, помахав кому-то рукой. Быстро выяснилось, что ополченец дал знак Семён Семёнычу и ещё одному дядьке – те устроились на… разгромленном втором этаже еремеевского дворца. Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло.
Вражеский снаряд создал такой неописуемый хаос обломков, что отставной военный сразу же сообразил – вот оно, место для наблюдателя. Ну, а заодно и для снайпера, если наблюдатель способен совместить и то, и другое. Поначалу паре наблюдателей сильно мешал дым от горящей во дворе машины, но спустя какое-то время «хаммер» повыгорел, а ветер стал относить дым в сторону.
Мы занесли нашего пострадавшего товарища на первый этаж, позвали из подвала доктора и Марину. Последняя с криком и рыданиями бросилась мне на шею, так, что даже стало неудобно перед парнями. Впрочем, и Диана не отставала от переводчицы, повиснув на шее Руденко, осыпая его лицо поцелуями. Пришлось подождать, пока женщины придут в себя, и лишь затем предъявить им раненого.
Кроме того, во время отхода выяснилось, что по касательной зацепило и Нидеррайтера-младшего. Гельмут перевязал себя сам, сцепив зубы, бежал наравне со всеми, прихрамывая на одну ногу, терпел боль, ни словом не обмолвившись о ранении. С одной стороны, мальчишка – молодец, истинный ариец, характер нордический, стойкий. А с другой – дурак, потому что промолчал о своём ранении. Если бы рана оказалась более серьёзной, то нам бы пришлось тащить сразу двух «трёхсотых», а это уже не шуточки. В общем, в процессе перевязки и осмотра раны Вольфганг провёл с сыном профилактическую головомойку, объяснив тому, что и как на войне.
– Как успехи в снайперском ремесле? – покончив с первоочередными делами, я поднялся на второй этаж с целью разведать тактическую обстановку. – Шлёпнули кого-нибудь?
– Далековато для наших стволов, – с тяжёлым вздохом ответил Семён Семёныч. – Тут из крупнокалиберной надо, да и то без гарантии.
– Увы, «зверобоев» у нас нема, – констатировал я, пробираясь через лабиринт обломков. – Дайте хоть глянуть, что и как.
– Смотри, Володенька, смотри, – забрав карабин, отставной военный уступил мне местечко у дыры в завале конструкций.
– Интересно