– Бабушка, не злись, тебе же понравилось! Я же вижу. Ты же всегда говорила, что получать новые знание – это самое большое удовольствие!
– Знаешь, у бабушек, тоже иногда падает самооценка!
– Ого, кто это уронил твою самооценку, мама? – спросил, входя на кухню, где Аделя мыла посуду, Габит Данисович. – Уж не этот ли пострелёнок?
– Его зовут Семён, папа. – обиженным голосом произнесла дочка.
– Понял, запомнил, его зовут Семён. – опасаясь раздражать девочку, согласился Габит, зная, какая Аделя в гневе. Никому спуска не даст, даже папе. – Шустрый пацан. Но открытый и простой. Очень откровенный, ничего не скрывает. Вон как спорить со мной взялся! Не побоялся!
– А почему он с Украины сюда приехал учиться? В Киеве университетов не хватило? – спросила Багида Вакиловна.
– Такова политика партии, направленная на укрепление дружбы народов. Двадцать процентов учащихся, как минимум, должно быть из других областей. Вот области и обмениваются студентами. Чаще всего это происходит в случайном порядке. Одна область даёт заявку, другая посылает кого-либо туда и в ответ принимает студента другого университета. Так и Семёна на кого-то обменяли, наверное. – объяснил Габит.
– Ты проверь, на всякий случай! И будь осторожен с ним! Мало ли что! – посоветовала Багида Вакиловна.
– О чём ты говоришь, бабушка? – поинтересовалась озадаченная Аделя.
– С незнакомым человеком, дорогая, всегда следует быть осторожными. А ты сразу тащишь в дом! – посоветовала бабушка.
– Не пугай её, – встал на защиту Габит. – Семён –отличный парень. Очень хорошо, что наша дочь общается с крестьянскими детьми.
– О, начинается! Эти партийные промывания мозгов, папа, практикуй на ком-нибудь другом. Мне плевать кто он! Для меня важно какой он! – Аделя ушла в свою комнату.
– Похоже, наша девочка влюбилась. – задумчиво проговорила бабушка.
– Перестань, она с ним первый день знакома! Она его совсем не знает. – остановил её сын.
– Любовь не пользуется мозгами, знания, к сожалению, не та категория, которую используют чувства.
– Ох, напророчишь ещё! – засмеялся Габит, обнимая мать и целуя её в макушку.
– Хорошо, молчу. – смиренно сказала бабушка, но в душе она чувствовала, что ей нужно защищать этого большого сильного мужчину. Она казалась крошечной по сравнению с этим гигантом, но для матери он всегда оставался ребёнком.
Габит вышел на крыльцо. Достал австрийскую зажигалку, привычным жестом крутнул зазубренное стальное колёсико, высек искру из ферроцериевого кресала. Загорелся пропитанный бензином фитиль. Габит потушил огонь и повторил всё снова. Из-за деревьев вышел человек. Подошёл к Габиту. Свет старого газового уличного фонаря с трудом пробивался через листву деревьев. Лиц не было видно.
– Почему подпустили мальчишку к ней? – не скрывая злости, сказал Габит.
– Она сама к нему подошла.