«Ради такой женщины и птички не жаль! – отмахнулся Савва. – А истинная любовь – всегда жертва».
– Савва Тимофеевич! Приветствую вас! – из поравнявшегося с ним экипажа выглянула развеселая кудрявая голова.
«Федька Данилин, – узнал Савва. – С большим азартом проматывает свалившееся на него наследство».
– Чегой-то вы пешком разгуливаете, Савва Тимофеевич? – Гуляка вылез на подножку экипажа. – А где же ваш знаменитый автомобиль? Неужто сломался? – заливисто расхохотался он. – И то – лучше лошадок ничего нет! Может подвезти? Еду, гляжу, бредете, голову повесили, будто потеряли чего…
– Езжай, езжай! – отмахнулся Савва.
«Нет. Не потерял. Скорее – нашел. Конечно – нашел!» – улыбнулся он собственным мыслям.
Зима в тот год выдалась снежная, вьюжная. Сугробы, обрамлявшие московские тротуары, с каждым днем поднимались все выше. Дворники до изнеможения расчищали дороги, будто соревнуясь с непогодой – кто кого. Вскоре на помощь дворникам пришло весеннее солнышко, прогревшее промерзшую Москву и разбудившее веселые ручьи, которые наперегонки побежали вдоль домов и улиц, вызывая бурный восторг детворы.
Зиму Савва почти не заметил…
Только что вернувшийся из Берлина Савва, сидел в кресле в уютном кабинете Марии Федоровны и с удовольствием слушал рассказ о гастролях театра в Ялте. Радостно-возбужденная Мария Федоровна расхаживала из угла в угол, и оттого Савве то и дело приходилось поворачивать голову вслед. Делал он это с удовольствием. Андреева была хороша – в светло-бежевом домашнем платье из мягкой шерсти, со слегка растрепавшимися волосами и румянцем на лице, выглядела как молоденькая девушка.
– Вышло так, что в Ялте сейчас Бунин, Куприн, Скиталец, Мамин-Сибиряк, – старательно перечислила она известные Савве имена. – Мы все собирались вечерами у Антона Павловича, который оказывал нам самый радушный прием и, кажется, был очень доволен. А уж эти писатели, Савва, такой необычный народ! Каждый из них считает, что именно он велик, а остальные – так … – она небрежно махнула рукой. – Кстати, познакомилась с Максимом Горьким. – Мария Федоровна загадочно улыбнулась. – Знаете, Савва, так интересно, когда вначале знакомишься с произведениями, а потом с их автором. – Она снова улыбнулась своим мыслям. – Право же, очень интересно! Ведь страшно разочароваться, каждый из нас рисует свой образ писателя. Но здесь – никакого разочарования! Горький сразу приковал к себе всеобщее внимание. Представьте, Савва, – высокие сапоги, разлетайка, длинные прямые волосы, грубые черты лица, рыжие усы. И, ужас-то какой! – все время чертыхается. Но все это так мило! Нет, Савва, вы только представьте!
Морозов слушал с полуулыбкой, не перебивая. Давно ее не слышал…
– Двигается он легко и плавно, – продолжала Андреева, – несмотря на рост, но все время руками размахивает. – Перейдя на широкий шаг, забавно изобразила, как размахивает руками Горький.
Савва