Митька знал, что до пристани, общеизвестного захода в озеро с этой стороны, ему идти не больше часа. После, пользуясь темнотой, надо проскользнуть в ближние камыши и исчезнуть с глаз – на километр-два ушли в озеро тростниковые заросли, а в том месте, где он всегда рыбачит, в так называемых Ределях, и на все три. Именно в Ределях обширнее всего раскрутилось кружево всевозможных рукавов, проток и мелких плесов, и в них всегда густо нерестится рыба. Там можно без оглядки рыбачить целый день, а после, в такое же время, уйти назад. Обычно Митька за две-три ходки переносил добытую рыбу к машине и уезжал так же незаметно, как и приезжал, – лесными проселками и ночью.
Слабо шумел в голых еще деревьях верховой ветер, а понизу стелилась чуткая тишина, и Митька двигался от дерева к дереву, от куста к кусту, не забывая при этом зорко глядеть по сторонам и прислушиваться. Нужно было не только ориентироваться, держать правильное направление, но и предупредить возможную встречу с другими людьми: рыбинспекцией ли или с такими же, как он – браконьерами. И то, и другое не предвещало ничего хорошего.
У одного из кустов, совсем рядом, сорвался куропач, оглушительно загремел крыльями, захохотал по-петушиному, и Митька резко качнулся к ближней березе, долго напрягал слух, приглушая волнение, но кроме обычных и знакомых звуков ничего не уловил и, поправив на спине рюкзак, двинулся дальше, машинально перекинув острогу в правую руку…
По тому, как стало свежее и усилился ветер, Митька понял, что близко край леса, и остановился. Ровное и темное пространство между лесом и озером встало впереди него, и Митька, таясь за кустом ивняка, снова долго вглядывался и вслушивался в приозерье. Ничего не заметив подозрительного и не уловив никаких посторонних звуков, он напружинился и ходко, в напор, побежал, держа в душе холодок страха. Всегда, пересекая это неширокое, метров в триста, пространство, Митька спонтанно ожидал, что вот-вот ударит в спину свет внезапно включенных фар, вырвет его из спасительницы-темноты и придавит к земле. Но все обошлось и на этот раз. Замирая и задыхаясь, Митька благополучно достиг береговых камышей и, войдя в них, остановился, чтобы отдышаться.
Несмотря на суровую зиму с метелями и напористой поземкой, сугробы в зарослях уже съело теплом, и камыши стояли довольно плотно и высоко, надежно прикрывая Митьку. Подняв голенища болотных сапог, он тихо двинулся по первому мелководью,