Феофан Прокопович и историко-литературный процесс первой половины XVIII века. О. М. Буранок. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: О. М. Буранок
Издательство:
Серия:
Жанр произведения: Культурология
Год издания: 2014
isbn: 978-5-9765-1797-4
Скачать книгу
многочисленных трагедиях Сумарокова разрабатываются тема заговора, тема монарха, тема власти. Тема народа у Феофана не звучит, а Сумароков весьма активно ею занимается, обозначая перспективы развития всей русской исторической драмы.

      В.А. Бочкарёв достаточно подробно говорит о проблеме предшественников Сумарокова-драматурга: если И.А. Дмитриевский, Н.Н. Булич считали, что предшественники никакого влияния на Сумарокова не оказали, то Г.А. Гуковский, Е.А. Касаткина, Б.Н. Асеев не только писали об известной близости трагедий Сумарокова к драматургии первой половины XVIII в., но и побудили заняться этой проблемой Ю.В. Стенника[325], В.А. Бочкарёва[326], М.П. Одесского[327] и др.

      Школьная драматургия (к ней относится и трагедокомедия Феофана Прокоповича «Владимир») с её учительским пафосом, осмыслением функций театра как назидательного примера, безусловно, повлияла на классицистическую драматургию, в том числе и на Сумарокова-драматурга.

      Говоря о новаторстве ранней русской драматургии и о её влиянии на развитие последующей русской драмы и театра, А.С. Дёмин анализирует под этим углом зрения трагедию А.П. Сумарокова «Аристона» (1750)[328]. Сопоставляя «Аристону» и пьесы ранней русской драматургии, учёный отмечает, что Сумароков заимствует и развивает такие черты ранней русской драматургии, как психологизм героев, их живость, «текучесть человеческих чувств и настроений», «переменчивость счастья», беспокойство, напряжённость[329]. Однако если в древнерусских пьесах настроения и чувства сменяются одно другим, то у Сумарокова изображены «текучие, неустойчивые, переменчивые процессы в человеческой душе, которые ранее не были засвидетельствованы русской драматургией», и в этом Сумароков как художник поступает очень тонко, новаторски[330]. Однако всё это уже было во «Владимире», именно эта трагедокомедия является необходимым звеном между пьесами последней трети XVII в. и классицистическими театром и драматургией. Прослеживая эволюцию жанра трагедии, К.А. Смолина считает, что Феофан-драматург может считаться основателем новой литературной драмы[331].

      2.2. Жанр трагедокомедии в русской драматургии первой половины XVIII века

      Бурная эпоха петровских преобразований явилась перед взором молодого, только что прибывшего из заграницы монаха в виде грандиозного театра, на сцене которого происходили поразительные вещи. Ломались сословные, казалось бы, незыблемые, перегородки, воздвигались «из топи блат» города, создавалась новая культура – во всех сферах жизни России шла перестройка, при этом контрасты, полярность становились определёнными знаками времени. Новое содержание бытия требовало наиболее адекватного, нового художественного отражения, что осознал Феофан, сразу же ставший в ряды приверженцев и последователей дела Петра I[332].

      Для Феофана Прокоповича жанр трагедокомедии давал возможность максимально приблизиться к жизни, ибо жанр


<p>325</p>

Стенник Ю.В. Жанр трагедии в русской драматургии. Л., 1981. С. 28.

<p>326</p>

См.: Бочкарёв В.А. Русская историческая драматургия второй половины XVIII в. Куйбышев, 1982. С, 75–78.

<p>327</p>

Одесский М.П. Поэтика русской драмы: последняя треть XVII – первая треть XVIII в. М„2004.

<p>328</p>

Дёмин А. С. О древнерусском литературном творчестве: Опыт типологии с XI по середину XVIII в. от Иллариона до Ломоносова. М., 2003. С. 444.

<p>329</p>

Там же. С. 444–445.

<p>330</p>

Там же. С, 445–446.

<p>331</p>

Смолина К. А. Русская трагедия. XVIII век: Эволюция жанра. М., 2001. С, 40.

<p>332</p>

См.: Буранок О.М. Пётр I и Феофан Прокопович: диалог двух культур: К постановке проблемы // Монархия и народовластие в культуре Просвещения. М., 1995. С. 17–23; Буранок О.М. Русская художественная культура XVIII века как культурологический контекст эпохи // Наука и образовательные технологии: вып. 1. Самара; Ульяновск, 1998. С. 6—11.