– Пойду надену халат, – простонала я.
– Сперва цепочку с двери сними, – посоветовал из тамбура Макс.
Я пролетела мимо. Если это слово позволительно употреблять человеку, чьи ляжки не влезают на табуретку. «Протопала, как Годзилла на Токио!» – так будет честнее.
Халат не сходился. Выругавшись, я в отчаянии влезла в спортивные штаны. Натянула футболку и набросив сверху халат, причесала волосы. Слишком озабоченная жопой, я не сразу обратила внимание на лицо. А потом, внезапно отметила: какие ясные у меня глаза, когда не глядят поверх опухших мешков под ними. Я замерла, поворачивая голову то вправо, то влево. Видение не пропало. Да, толстая, но не мерзкая. Вовсе нет. Даже хорошенькая, если мне брать в расчет второй подбородок. Я вскинула голову, чтобы он не сразу бросался в глаза и пошла обратно.
На кухне пахло кофе и Ирка негромко переговаривалась с Максом.
– …в самом деле? Может, у нее просто деньги кончились?
– Я это слышала!
Макс обернулся и кислая мина сменилась на удивленную.
– Охренеть! – сказал он вслух, со свойственной ему «деликатностью». Видимо, отметил мои ясные очи.
Я промолчала, не уточнив. Я всегда при виде него робела. Особенно, когда Кроткий был в своем братковском прикиде. Но сейчас, в ярком свете утра, сосед казался всего лишь очень крупным, хорошо прокачанным молодым человеком, бритым под полубокс. Его загривок был миролюбиво опущен, цепь безголовой змеей валялась среди тарелок, а кожанка висела на стуле.
Он был весьма красивым молодым человеком, – должна сказать, – с дерзким смуглым лицом и свежим засосом на шее. Я тихо вздохнула: везет же кому-то.
В случае Макса: каждую ночь – разным.
– Ты что – умерла и возродилась, помолодев? – он ухмыльнулся и закусил губу.
– Да прекрати ты, – приказала Ирка, которая была той единственной, что смогла отказать ему. – Чтобы бросить пить требуется больше храбрости, чем ты думаешь!..
– Ты похудела что ли? – не унимался Макс, рассматривая меня. – Не пойму, в чем прикол. У тебя лицо какое-то другое.
– Это отек спал, – сказала Ирка, разбивая на сковородку яйца. – Ты поправила текст?
– Что за текст? – справился с собой Макс. – Интервью? С кем? Дашь мне почитать?
Макс был большим хоккейным фанатом.
Порой, когда на него находило лирическое настроение, он пытался мне втолковать, что талант пропивают, даже если он есть. Еще как пропивают. Если не верю, то почему бы мне не взглянуть на Богданову. Когда ему было не до лирики, Макс выражался прямее.
– Это в новую рубрику. Про секс…
Я съежилась под его насмешливым взглядом, ожидая, что Макс проломит хрупкую корочку самоуважения; одной единственной грубой шуткой. Но он лишь хмыкнул, явно вспоминая про собственный опыт и придвинул к себе тарелку с яичницей.
– Кстати о сексе, – сказала Ирка, имея в виду «Секс андэ!», – ты говорил с Каном?
Я