Глава III
Большой фортель сэра Уильяма
Маргарет Кингстон-Фокс передала своему отцу сандвичи с огурцами.
Мы пили чай в Манор-Хаусе. У сэра Уильяма гостили Брэнсом Бернс, финансист, и миссис Брэдли.
– Это уже седьмой, объедала ты эдакий, – сказала Маргарет, когда ее отец надкусил очередной сандвич.
– Семерка – счастливое число, – ответил сэр Уильям. Он откинулся назад и отправил сандвич в рот.
– Вот, значит, как ты рассуждаешь! – продолжала его дочь. – Миссис Брэдли, возьмите еще. Прошу вас, мистер Бернс. Мистер Уэллс, вы как будто дремлете.
– Мне бы хлеба с маслом, – сказал финансист. Как все короли коммерции, он был рабом своего желудка. – Вашего браконьера сегодня выпускают? – обратился он к хозяину.
– Нет, Джонстон просидит еще месяц. Этот дурень швырнул камнем в Хитса, моего старшего егеря, вырубил его. Надеюсь, со мной он ничего подобного себе не позволит, – ответил сэр Уильям, высматривая пирожное.
– Неприятно получить здоровенным камнем, – согласился Бернс.
Я вспомнил о брошенной в нас черепице, но промолчал.
– О, я не то имел в виду, – сказал сэр Уильям.
– Папа собой не владеет, когда ему перечат. – Маргарет засмеялась; веселье ее было какое-то натужное. К нему присоединился зловеще-скрипучий смех миссис Брэдли. Умная женщина, наверное, но в ее обществе невольно подбираешься. В таком, как у нее, возрасте лучше демонстрировать добродушие.
– Это не забава, – улыбнулся сэр Уильям. – Сидеть мне скоро за решеткой, точно вам говорю.
У него было загорелое лицо с приятными морщинками в уголках серых глаз, темно-рыжие коротко стриженные волосы и очень красные уши. Нос небольшой, хорошей формы, но чуть вздернутый, полные красиво очерченные чувственные губы. Темно-рыжие усики придавали простому приятному лицу мужественный вид, улыбка открывала ровные белые зубы. Одет сэр Уильям был в коричневый твидовый костюм и в целом являл настоящий образ идеального землевладельца – как их представляют беллетристы – и сам это понимал и веселился.
У ног сэра Уильяма лежал его фокстерьер Джим.
Чай пили не на террасе, а в доме. По стеклам высоких окон катились капли дождя. Чтобы как-то скрасить сырой вечер, в гостиной зажгли электричество. Этот август бил все рекорды – такой дождливой погоды, если верить газетам, не было уже сто лет.
– Так-так, – произнес Бернс (я с трудом его выносил), отказавшись от пирожного и второй чашки чая. – Сидя в тюрьме, наш браконьер – как там его? – по крайней мере не заработает простуду. В такую-то погоду…
– Заработает