государь, помиловал, принял их народ в свое подданство и спас их жизнь и душу, сделав тому богопротивному шевкалу великое утеснение». От имени царя Кахети послы присягнули совершенно не ожидавшему такого царю Федору «
на верное служение православному Государю Московскому», получив взамен (а куда деваться?) согласие стать «
старшим государем Иверийским и оберегать того князя Олександра от всех недругов его». Само по себе это ничего не значило, декларация о намерениях, не более, однако с этого момента посольства пошли косяком, из года в год. В 1588-м приехал «
княжич Каплан», в 1589-м «
боярин великий Хуршит». Рассказывали, какой нехороший человек шамхал, как неправильно сделал Черемисинов, что «
при прежнем государе покинул Терки», потому что тогда горцы вели себя хорошо, а нынче плохо. Короче, просили послать войска. Или хотя бы, ежели «
базислевс, синклит его и патрикии» не верят, – посольство, чтобы северные братья убедились на месте, «
каковые обиды иверскому люду честному православному басурмане безвинно чинят». Посольство съездило. Побывало в Греми, в Кумухе. Убедилось: да, чинят, но ссоры с Москвой шамхал очень не хочет и готов к разумным компромиссам. Однако информация о том, что «
мочно шевкала миром потеснити, и он примет шерть и даст заложников, и тогда дорога через него будет чиста, без опаски», кахетинской стороной воспринята не была. Александр настаивал на том, что переговоры с шамхалом вести нельзя, ибо «
сей собаке верить никак не мочно, что скажет, то соврет, а если и сына даст в заклад, и то ни во что, сынов у него много, что собак». Так что «
во имя веры православной гнать его должно в Дербент, чтобы и след простыл».
Жди меня
В общем, позицию кахетинского царя понять можно, – раздавить шамхалат означало избавиться от сильнейшей головной боли, усилив страну на порядок. Москве, в отличие от Греми, ситуация столь уж простой не казалась. Война с Турцией была совершенно не нужна, русские поселки на Тереке шамхал (уже не Чупан, а его сын Сурхай) не очень тревожил, торговые дороги в Персию берег и абреков старался усмирять, – чего еще? Но, с другой стороны, когда басурманы обижают православных и угоняют их в рабство, тоже терпеть нельзя. Тем паче ежели кланяются в ноги и называют базилевсом. Так что осенью 1589 года посол, направленный в Кахети, передал терскому воеводе царскую грамоту для шамхала с тайным приложением – дескать, ежели шамхал отреагирует неправильно, его «добро будет не излиха позадирати». В самой грамоте говорилось о «многих шевкаловых неправдах доброму нашему грузинскому православному люду» и выставлялось требование, чтобы «он, шевкал, исправился бы перед государем и заедино с царем нашим иверийским и князьями нашими кабардинскими стоял бы на всех недругов государя за один». Кроме того, посол по большому секрету сообщил специально вызванному в Терки кабардинскому князю, свояку шамхала, что ежели шамхал не прислушается к доброму слову, может случиться всякое. Параллельно воеводе были даны полномочия
