Сама комната Серёгина больше походила на рабочий кабинет взрослого человека, чем на спальню ребенка. В ней была какая-то общая линия, уверенность. Стены прятались за панцирем готовых картин, рисунков и набросков – часть из них была развешана, другие нарисованы прямо на обоях. Стол завален бумагами и книгами. Антон бы смотрелся в такой обстановке скорее глупо. Серёгин – нет.
Антон оглянулся. Кровать, шкаф, полупустая книжная полка, в углу – шведская стенка. Единственное, что можно считать за ценность – нож, подаренный отцом. Но и тот он отнёс в «Нору». Скука. Если придут с обыском – даже в комнату заходить не надо. Так, оглядеть с порога. Хотя, сегодня бы и это было бы неплохо. Да и вообще, обыски – штука занимательная. К ним-то ни разу не приходили. И ни к кому из ребят во дворе тоже. Пару недель назад нагрянули в первый подъезд к какому-то журналисту, кажется. Или писателю? Интересным людям всегда везёт. А такие как он вечно прозябают. Н-да.
Незаметно начался дождь. Антон забрался в постель. Через щель приоткрытого окна врывался волнующий запах природы. За дверью то и дело шаркали тапки.
Сквозь грозу слышался тревожный и настойчивый шелест листвы.
Глава 3
Капитан
Одинцов подумал, что стареет. Глядя на бесцельно слоняющихся людей, наслаждавшихся погожим днём, он увидел черту, разделяющую их. Теперь у него семья, служба, стабильность, более или менее. На ближайшие тридцать-сорок лет жизнь если и не расписана подробно, то вполне себе обрисована. От этой мысли Одинцов улыбнулся.
Двадцать лет назад он бегал в детское кафе «Теремок» через дорогу от дома, покупал холодный молочный коктейль, и жизнь казалась огромной и разнообразной. Хотелось скорее повзрослеть. Избавиться от нелепых сандалий и шорт и носить кроссовки и джинсы, и чтобы всё по размеру, а не на вырост. Ходить на работу с чёрным, как у отца, дипломатом, куда столько всего помещается. Он никогда не мечтал «кем-то стать». Глупо планировать, когда столько возможностей. Можно быть кем угодно, а если разонравится – никто не мешает переменить профессию. И ведь он не успел даже пожить так, не испробовал даже пары возможностей, вариантов. Как вдруг оказалось, что жизнь не такая уж и длинная, и разметать её всю по ветру – совсем невесело. Отучился на юрфаке. У него есть кожаная папка для документов, и расставаться с ней, чтобы стать промышленным альпинистом или разнорабочим на буровой – заманчиво, но уже поздно, да и глупо. Семья. Где-то там маячит служебная квартира, дети. Это всё привлекает сильнее отвязных путешествий и сомнительного жизненного опыта. В конце концов,