– Мама-маркиза Грейсенд! Грейсенды теперь – Великий Дом? Хо-хо, почитай их, владыка! Сегодня стала землеправителем, завтра будет Праматерью!
Леди Валери метнула в шута взгляд, полный ненависти, но тот вскричал в ответ:
– Ах-ха, пышечка сшила себе платье! Владыка, владыка, посмотри, какое чудесное! Что надо – все видно…
Император хлопнул его по макушке, и шут умолк.
– Простите его, леди Валери. Бедняга обделен умом.
– Конечно, конечно, ваше величество! – громко зашептала девушка. – Я счастлива быть с вами, и ничто не омрачит этого чувства! Пусть же этот день принесет вам радость и беззаботное веселье! Отрешитесь ото всех государственных хлопот, что тяготят вас, и наслаждайтесь праздником, как и я! Умоляю вас! Вы сделаете меня счастливой, если позволите свету радости озарить ваше лицо!
Владыка Адриан старался удержать благосклонную улыбку, но не вполне справлялся. Леди Аланис наблюдала сцену с явным удовольствием, Бекка Южанка хихикнула.
– Леди Валери, благодарю вас за теплые слова, – прервал Адриан словоблудие маркизы. – Ступайте, предавайтесь развлечениям.
Возможно, ударение на слове «ступайте» было слишком заметно. Валери отошла, растерянная, и печально воззрилась на императора.
Происходящее начинало забавлять Миру. Она редко видела театральные представления, но любила. А это действо было не хуже.
– Постой-ка, давай еще немного поглядим, – задержала она Бекку.
Герцог Айден Альмера подступил ближе к владыке и приглушенно заговорил, Мира услышала лишь слова «бедная девушка». Император нахмурился. Кажется, герцог настойчиво советовал ему что-то. С другого бока, опасливо обойдя Менсона, к трону подобрался лорд Лабелин. Его слова Мира расслышала лучше:
– Ваше величество, шут совсем распоясался! Нельзя позволять подобное, он унижает…
Герцог Альмера прошил Лабелина холодным взглядом, призывая не лезть в разговор. Тот, однако, не умолкал. Сдобная леди Валери стояла в десятке шагов от трона, глядя на владыку печально и сочувственно. Она всем видом выражала понимание, как тяжело ему приходится, а также готовность утешить любыми дозволенными способами.
Такая вот была мизансцена: два лорда-землеправителя наперебой шептали в уши владыке, претендентка в невесты оглаживала его томным взглядом, еще с две дюжины гостей крутились около, надеясь на долю государева внимания. И тут рука императора легла на Вечный Эфес. Тот самый, что покидает ножны лишь в исключительные дни: при коронации, начале войны и суде над первородным. Выдвижение клинка из ножен даже на пару дюймов означает, согласно традиции, огромную важность сказанных слов. Пальцы Адриана сжались на рукояти. Оба лорда не видели этого – они пытались испепелить друг друга взглядами. Видела лишь Валери – напряглась и замерла, едва владыка коснулся Эфеса.
Император смотрел в сторону, мимо девушки… и вдруг, со скучающим видом, выдвинул клинок на треть! И тут же