– Ой-ой-ой, Джоэл. Успокойся. Не надо спешить. Ты ведь не можешь это говорить всерьез? Она же не такая… Ага-ага… Да-да… Хорошо, я поговорю с ним. Не делай ничего, пока я тебе не перезвоню.
«Она? – подумал я. – О ком это, блин, они говорят? Кто она? Джанет? Они взялись за Джанет?» Это не имело смысла. Джанет была просто моей помощницей. Зачем она им? Магнум, явно потрясенный услышанным, повесил трубку и произнес шесть самых ужасных слов, которые я когда-либо слышал. Совершенно бесстрастным голосом он сказал:
– Завтра они предъявят обвинение твоей жене.
На несколько мгновений вновь воцарилось жуткое молчание, а потом я вскочил с кресла и завопил:
– Что? Да ни за что, блин! Как они могут это сделать? Она же ничего не сделала! Как они могут предъявить обвинение Герцогине?
Выпускник Йеля поднял ладони в воздух и пожал плечами. Потом он открыл рот и хотел что-то сказать, но не нашел слов. Я повернулся к Магнуму и в полном отчаянии сказал:
– О черт!.. О господи!.. О господи, проклятье!
– Успокойся, – сказал Магнум, – тебе надо успокоиться. Пока что Джоэл еще ничего не сделал. Он обещал подождать, пока я с тобой не поговорю.
– О чем поговоришь? Я… Я не понимаю. Как они могут предъявить обвинение моей жене? Она ничего не сделала.
– По словам Джоэла, у них есть свидетель, который говорит, что она была в комнате, когда ты считал деньги. Но послушай меня: это все неважно. Джоэл совсем не заинтересован в том, чтобы предъявлять обвинение Надин. Он мне это ясно показал. Он просто хочет, чтобы ты дал показания, в этом все дело. Если ты дашь показания, то твою жену оставят в покое. Если нет, они завтра ее арестуют. Тебе решать.
Сказав это, Магнум посмотрел на часы. Это была подчеркнуто строгая, супердорогая вещь, с ремешком из шоколадно-коричневой кожи и перламутровым циферблатом. Наверное, они обошлись ему тысяч в двадцать долларов, но зато эти часы как бы говорили: «Я настолько успешен и уверен в себе, что мне не надо носить сверкающие золотые часы для поддержания образа успешности и уверенности в себе».
Тут Магнум добавил:
– Я должен перезвонить ему до четырех часов, у нас еще четыре часа. Скажи мне, что ты будешь делать.
Ну что же, ясно, что у меня не было выбора. Я должен был начать сотрудничать со следствием несмотря на все возможные последствия. Я ведь не мог позволить Джоэлу предъявить обвинение моей жене. Ни в коем случае.
Секундочку! В моем мозгу пронеслась целая цепочка восхитительных мыслей: а как же Герцогиня уйдет от меня, если ей предъявят обвинение? Она же тогда останется со мной, правда? Мы будем как две горошины в стручке. И вообще, какой другой мужчина в здравом уме взвалит на себя заботу о женщине с двумя детьми, которой предъявлено обвинение?
Да, у Герцогини может быть первоклассная попка, но двое маленьких детей и федеральное