Терапия памяти. Марина Крамер

размазней. Казалось, что стены домов и питерское небо давили на нее, вызывая депрессию.

      Если я снималась в сериале, и на натурные съемки приходилось куда-то ехать, Ариша непременно оставалась дома и оттуда следила за процессом.

      Откуда в ней такая нелюбовь к провинции, граничащая с аллергией, я представления не имела, да и не интересовалась.

      – Ну и как тебе? Не страшнее, чем в пределах ТТК?

      – Не язви, Регинка… очень красивый город. Жалко, что с тобой не успели погулять.

      – Так я вроде не умираю, – усмехнулась я. – Заживет лицо после операции, ты прилетишь – и погуляем.

      – Ты устроилась, все хорошо?

      – Да. Уже успела анализы сдать – завтра в операционную возьмут, какая-то обработка раны. Но я так поняла, что до настоящей операции еще далеко.

      – Что поделаешь… придется потерпеть, Регинка, выбора-то нет.

      Знала бы Ариша, как права в этом безнадежном «нет выбора»…

Аделина

      Ничто так не разрушает тихий семейный вечер, как объявившаяся в дверях подруга, с которой не общаешься примерно с полгода.

      Во всяком случае, у меня всегда происходит именно так – в самый неподходящий момент раздается звонок в дверь, и на пороге стоит Оксанка Владыкина.

      Сегодняшний вечер исключением не стал, и у меня внутри зашевелилось нехорошее предчувствие.

      Владыкина могла забыть обиду и появиться первой только в двух случаях – если ей нужна была моя помощь как врача или если назрела очередная любовная драма. И то и другое всегда бывало утомительно, долго и бестолково, и я даже не всегда могла решить, какая из причин хуже.

      От Оксанки пахло морозом и сладкими духами – она всегда выбирала максимально приторные запахи, считая, что такой шлейф непременно заставляет мужчин оборачиваться и замечать женщину, его оставившую.

      – Привет, супруги! – радостно объявила она, расстегивая шубу. – Мимо ехала – дай-ка, думаю, заскочу, сто лет не виделись.