Из распадка выползли ещё три финских танка. Один из них с бортовым номером R-655 пересёк железную дорогу и открыл огонь в сторону советской пехоты. Он тут же был подбит танками взвода Гордеева, но не загорелся; его экипаж выбрался на снег и исчез в утренней мгле. Подоспевшие танки 35-й бригады расстреляли два других «Виккерса».
Обойдя по сторонам распадок, советские танкисты не обнаружили финской пехоты, видимо, не рискнувшей наступать. Зато обнаружили ещё четыре вражеских танка, уходивших назад, к лесу. Два «Виккерса» сразу были расстреляны и вспыхнули ярким пламенем. Третий, пытавшийся при отступлении свалить сосну, потерял ход, остановился и был немедленно подожжён. Танк с бортовым номером R-670 потерял гусеницу, замер, развернул башню, ударил бронебойными по советским танкам, прикрывая отход экипажей, покинувших горевшие танки. Один бронебойный 37-мм снаряд угодил в лоб танка Гордеева. Машина не загорелась, но осколочные ранения получили все три члена экипажа. Финский танк был немедленно уничтожен.
Гордеева, раненного в бедро и голень левой ноги, аккуратно вытащили из танка, на носилках понесли к санитарным аэросаням. Повстречавшийся комбриг остановил санитаров, ласково похлопал Гордеева по щеке.
– Жив, лейтенант? Вижу, жив. Молодчага. Здорово финнов отделал. Ну, давай, выздоравливай. Жду тебя.
Алексей, превозмогая боль, сделал попытку улыбнуться.
В окружном госпитале хирурги достали из Гордеева семь осколков. Но кости не были задеты, и, по словам хирургов, здоровый молодой организм должен был быстро восстановиться. Мать, просидевшая и проплакавшая под дверью операционной, когда узнала о положительных результатах операции, рассмеялась от радости, перецеловала врачей и медсестёр. Пришедший в себя после наркоза Алексей увидел мать весёлой, бодрой, оптимистичной и, как всегда, очень красивой.
– Лёшенька, радость моя, что так редко писал?
– Мама, так ведь я на фронте три месяца всего был, а писем двенадцать штук отправил, считай по письму в неделю. – Он улыбнулся. – Каждый день писать не мог, поверь.
– Ой! Всего три месяца? – всплеснула руками мать. – А мне они показались вечностью. Я принесла твоё любимое варенье, конфеты, пирожки. Всё здесь, в тумбочке. Выздоравливай. Приходить буду каждый день.
Она и приходила каждый день, принося сыну всякие вкусности. Но однажды не застала его в палате и очень испугалась. Сосед по палате, раненный